Наблюдая, как дочь гладит волнистую шерсть собаки, отец сказал офицеру:
– У вашей собаки такие умные и добрые глаза. Я всегда думал, что служебными могут быть только серьезные овчарки.
– Не только, у нас работают разные породы. Лабрадоры, к примеру.
– А это что за порода?
– Кокер-спаниель. У них великолепный нюх и острое зрение. Они небольшие, легко могут пробираться под сиденья, в узкие проемы и все такое. Ну и совсем не пугают пассажиров, наоборот, располагают к себе.
И в подтверждение своих слов офицер кивнул на девочку, которая теребила собачьи уши. Обладательница этих длинных висячих шелковистых ушей терпеливо сидела на месте, позволяя играть с собой, словно это тоже входило в ее служебные обязанности.
– Как я хочу собаку! – заявила дочь отцу, глядя, как офицер с собакой удаляются. – А мама не разрешает.
– Понятно, – беспомощно вздохнул отец.
– Да ну эту продавщицу, хочу историю про собаку! – заявила дочь.
– О-о! – простонал отец. – Не уверен, что у Писателя были книги про собак. Но ладно, дай мне время.
– Я немного посплю, а ты пока сочиняй, – предложила дочь, снова улеглась, положила голову на колени отцу и закрыла глаза.
Стараясь не задевать дочь, отец достал телефон и принялся искать в текстах Писателя, которые у него всегда хранились в «читалке», упоминания собак. И – надо же! – сразу же обнаружил. К тому же не просто собаки, а именно – спаниеля.
И вот такую историю он рассказал дочери, пока они долго-долго летели через Атлантику.
Она еще в первый раз, когда он зашел в ее книжный магазин, поняла, что он ей симпатичен, потому что не похож на других. Он улыбнулся в ответ на ее дежурное «Доброе утро!». Она только-только открыла магазин, подняв и закрепив металлические роль-ставни, отделявшие торговую площадь от перехода из терминала в терминал. Он был первым посетителем в то утро.
В это время в транзитной зоне бродят весенними мухами недоспавшие, спросонья или вовсе не смыкавшие всю ночь глаз пассажиры прибывающих восточноевропейских рейсов. У них слишком большой интервал между стыковками, чтобы спешить, но в то же время недостаточно долгий, чтобы устроиться где-нибудь в зале ожидания подремать. Вот они и бродят по аэропорту, моргая покрасневшими глазами, бесцельно заглядывая то в сувенирный, то в книжный, изредка решаясь забрести в один из бутиков, а чаще всего пропадая в супермаркете беспошлинной торговли.
Так вот, если кто из таких и оказывался среди прилавков с книгами и слышал бодрое приветствие молоденькой продавщицы в очках с ярко-красными дужками, то устало выдыхал что-то в ответ, даже не обратив внимания на ее оригинальную оправу.
Этот же мужчина посмотрел в глаза и улыбнулся. Не из вежливости, а от души. В первый раз она еще могла подумать о том, что ей показалось, но ровно через неделю в то же время он стоял на пороге, терпеливо дожидаясь, пока она включит освещение, заправит рулон бумаги в кассу и выполнит все остальные действия для открытия торговой точки. Она знала, что он смотрит на нее, но, только лишь завершив все, подняла голову и поприветствовала его. Он ответил, широко улыбнувшись, и прошел внутрь, везя за собой аккуратный чемоданчик на колесиках, ловко лавируя с ним между стойками с выложенным товаром. Почему-то его чемоданчик смахивал на собаку на коротком поводке.
Он прилетал по понедельникам и улетал через два или три часа одним из трансатлантических рейсов. Если бы он приобрел книгу или хотя бы какой-нибудь переходник для розетки, она бы точно узнала пункт назначения по предъявленному посадочному талону. Он неторопливо, но не особо задерживаясь, просматривал обложки и корешки книг. Выбор в аэровокзальном магазинчике был всегда небогат, ассортимент менялся не так часто, как он летал, так что ему достаточно было нескольких минут, чтобы обойти все полки. Когда же он попадал на новое издание, то брал книгу в руки, начинал изучать аннотацию на обложке, потом раскрывал на случайной странице и читал отрывок, будто смаковал текст.
Обычно в эти часы других посетителей не было, поэтому она, делая вид, что занята раскладкой товара и прилавком, краем глаза наблюдала за ним.
В один из понедельников, выбегая из парфюмерного дьюти-фри напротив выхода из зоны контроля безопасности, она заметила его. Он как раз подходил к ленте, чтобы уложить свои вещи для просвечивания рентгеном. Одной рукой, согнутой в локте и ладонью вверх, он держал контейнер с верхней одеждой, другой нес чемодан. Его движения были размеренными, никакой суетливости и нервозности, присущей пассажирам в такие неприятные моменты поездок. Как и большинство часто летающих пассажиров, он наверняка привык к местным ритуалам. И все-таки он был чрезмерно уверенным и спокойным. Вот он непринужденно протянул ремень сквозь петли пояса брюк, потом потянул пряжку в одну и в другую стороны, затянув тем самым, и застегнул. Надев пиджак, достал из контейнера и разложил по внутренним карманам бумажник, паспорт и посадочный. Вскинул левую руку, правой переметнул через запястье левой часы и замкнул браслет часов. Окинув взглядом контейнер и ленту, чтобы убедиться, что ничего не забыл, он щелчком вытянул длинную ручку чемодана и покатил его за собой. Все его движения были словно отточены и выверены, даже чемодан, как хорошо выдрессированный пес, не мешал ему, а гармонично дополнял…