– Ха, – усмехнулся клон учителя. – У вас газета вчерашняя.
– Я знаю. И что?
– Обещали потепление, а оно вот как – первый снег пошел и холод, аж кости ломит.
– Может к вечеру растеплеется, – предположил скульптор.
– Неа, – категорично отрезал собеседник. – Скоро будет буря, каких не было давно. Лет пятьдесят точно не было.
– Зима скоро, чего тут удивляться.
– Дело даже не в зиме. Вот в прошлом году была зима, но какая-то мягкая. Вспомните.
– Прошлую зиму я провел во Франции, по работе.
– Интересная у вас должно быть работа.
– Я скульптор.
– Ого. И что же вы там строили?
– Я скульптор, а не строитель, – слегка раздраженно ответил джентльмен.
– Пардон. И что же вы там скульптурили?
Мужчина вздохнул, ему явно было не по душе общение с таким собеседником. Но, все же, он рассказал ему тоже, что и до этого рассказывал Таисии.
– Пф, – презренно выдохнул клон-учитель. – Зачем детям эти ваши фигурки?
Скульптор удивился столь надменной реакции и даже не нашел, что сказать.
– Они им не нужны, – продолжил неприятель.
Таисии даже стало жалко джентльмена, ей так хотелось утереть нос этому Федору Алексеевичу подобному, но больше всего она не хотела связываться с ним, поэтому продолжала делать вид, будто пишет что-то в телефоне.
– Дети портят все, к чему могут прикоснуться, интуитивно. Вы думаете, ваши фигурки простоят неоскверненными хотя бы неделю? – мужчина вопросительно посмотрел на скульптора.
– Я думаю это дело воспитания, – спокойно ответил джентльмен.
– Я думаю это дело воспитания, – спародировал его клон, и это было так грубо, что скульптор оторопел. – Что вы знаете про воспитание? Наверняка у вас и детей своих то нет.
– Да что на вас нашло?! – воскликнул скульптор. – К чему весь этот спор?
– Да к тому, что вы даете детям то, без чего они могут вполне обойтись. Это все равно что подарить тигру ромашки, только потому что они нравятся вам.
– И что же вы предлагаете?
– Дети должны жить отдельно от взрослых. Обходиться без их вмешательства, учиться тому, что они считают необходимым, слушать волю своего сердца, а не идти на поводу у чьих-то удобно сложившихся укладов. Жизнь гораздо сложнее и интереснее, чем та, что взрослые внушают им, гораздо таинственнее и опаснее, чем та, которую может воспринять и увидеть сознание взрослого.
Голос его становился тише, но при этом яснее с каждым произнесенным словом, вырвавшимся на свободу и заполнившим собой все звуковое пространство. Джентльмен и Таисия внимательно смотрели на говорящего. Все остальное исчезло для них, стук колес будто замер, проносящийся за окном пейзаж застыл одной размазанной картиной, плач ребенка где-то за стенами купе, и бесконечные шаги пассажиров. Все вокруг поглотили эти слова, донесенные напрямую в каждую клетку мозга, осев в самом сердце.
– А вы, что об этом думаете? – обратился он к Таисии.
Девочка оторопела. Она не знала, что ответить, и лишь пожала плечами. Тогда мужчина встал, достал с верхней полки свой дипломат и, расположив его на столе перед Таисией, одним движением отстегнул замок и открыл его. Посередине, на красной бархатной обивке лежало небольшое белое перо. Мужчина бережно протянул его девочке.
– Когда придет время, – обратился он к ней. – Ты сделаешь свой выбор, и используешь его. Понимаешь?
Девочка утвердительно покачала головой, не понимая, зачем она это сделала и что именно должна понять, приняла подарок.
– А теперь прошу меня простить, моя остановка на подходе, – и он ни говоря больше ни слова, вышел из купе, прихватив с собой свой кейс.
Дверь в купе захлопнулась и все вокруг вновь загудело. По-прежнему находясь в оцепенении, Таисия прислушивалась к происходящему вокруг, будто слышала все это впервые. Стук и скрежет колес, шаги в коридоре, звон ложки в стеклянной посуде. За окном вновь замелькал пейзаж с пролетающим белым снегом. Девочка перевела взгляд от окна, напротив, все так же спокойно и непринужденно, закинув ногу на ногу и уткнувшись в газету, сидел скульптор.
– Какой-то странный тип, – поделилась девочка впечатлением.
– Кто? – слегка удивившись спросил мужчина, и не получив ответа, вернулся к своей газете.
От волнения девочка еще сильнее проголодалась. Запахи по-прежнему летали по купе, нагоняя зверский аппетит, казалось вместо того чтобы раствориться в душном воздухе вагона, они приобретали все новые и новые оттенки. Таисия закрыла глаза. Вдохнув полной грудью, она почувствовала запах запеченной утки, приготовленной ее мамой, запах позапрошлого Рождества, который она никогда не забудет. Еще два года назад, все казалось другим. Мир вокруг шел в такт мечтам о прекрасном, пусть даже о чем-то глупом и нелепом.