Моё горло сжалось, и я обняла его за шею, прижимаясь своим телом к нему.
— Ты не одинок, — всхлипнула я. — Я люблю тебя и не позволю тебе быть одиноким. Ты заслуживаешь быть счастливым, Себастьян.
Он притянул меня в свои объятия и откинулся на спину, позволяя мне всплакнуть на его груди.
— Спасибо. Не могу сказать, что со мной будет легко, и я знаю, что будут хорошие и плохие дни, но я обещаю обсуждать это с тобой.
Кивнув, я залилась слезами на приличные десять минут, а он поглаживал мои волосы и потирал спину. Я даже не знаю, почему так долго плакала — от облегчения? От жалости к ребёнку, которым он был? Мужчине, которым он стал? Прижавшись щекой к его груди, я слушала, как бьётся его сердце, и поклялась, что он больше никогда не будет одиноким.
— Ты пойдёшь со мной на терапию? — спросил Себастьян, как только я успокоилась.
— Конечно, — сказала я, подняв голову, чтобы улыбнуться ему. — Мне бы очень хотелось этого.
— Хорошо. — Он вытер мои слёзы большим пальцем. — Потому что я, наконец-то, понял, Скайлар. Ты — любовь всей моей жизни.
— Правда?
— Да. Я провёл почти все свои дни, охваченный сомнениями, не способный доверять себе — измученный тем, что говорил мой разум, и тем, что знало моё сердце. Но на этот раз я чувствую — я знаю — это настоящее. Ты — единственная. — Он улыбнулся. — И это тот самый случай, когда единица всегда будет означать что-то хорошее для меня.
Я засмеялась.
— Я хочу быть единственной.
— Правда? — Он приподнял бровь. — Ведь ты же знаешь, что означает быть моей единственной.
— Расскажи мне.
— Это означает, что я буду целовать тебя дважды каждое утро и каждую ночь. — Он ухмыльнулся. — Это означает, что тебе придётся держать меня за руку, когда мы будем летать во Францию на нашу виллу. — От моего вздоха его улыбка стала ещё шире. — Все эти вечные ценности, Скайлар.
— Я хочу их. — Я тотчас поднялась и поцеловала его. — Я хочу всё это.
Он перевернул меня на спину и посмотрел мне в глаза.
— Тогда переезжай ко мне.
Моё сердце замерло.
— Что?
— Оставайся здесь. Живи со мной.
— Ты серьёзно?
— Да. Я на сто процентов уверен в этом, а сто — это хорошее число.
Я тихо рассмеялась, и слёзы снова наполнили мои глаза.
— Сегодня я слишком много плачу. С чего бы это?
— Я не хочу, чтобы ты плакала. Никогда. — Он поцеловал мои веки.
— Это слёзы счастья, Себастьян. Конечно, я буду жить с тобой.
— Хорошо. — Он опустился, положив голову мне на грудь, и так мы вместе лежали, огонь согревал нашу кожу, наше дыхание было медленным и глубоким. — Слёзы счастья — это хорошо, я могу справиться с этим. И даже если ты будешь плакать от грусти, я также справлюсь. Я буду заботиться о тебе, Скайлар.
— А я буду заботиться о тебе. — Я закрыла глаза и сделала вдох. Мне нравилось чувствовать тяжесть его головы на своей груди, тепло его кожи рядом, надежду, витающую в воздухе. — Всегда.
Эпилог
Скайлар
— Готов?
— Думаю, да. — Его выражение лица подсказывало мне, что он лжёт, но я запаслась достаточным количеством времени для его переживаний по поводу сегодняшнего маршрута. Прожив с ним последние два месяца, я знала, что нужно выделять дополнительное время почти всегда, когда мы занимались чем-либо вне дома. Он справлялся намного лучше со своим пунктиком по поводу проверок, но сегодня у него для этого был новый повод.
— Ну же. Я всегда буду рядом. — Я потянула его за руку, но он не сдвинулся с места. — Мы же ещё не садимся в самолёт, Себастьян. Это всего лишь вход в аэропорт. — Говоря это, я взяла его за локоть и аккуратно повела его сквозь автоматические двери. — Там будут хорошие люди, которые проверят наши посадочные талоны и скажут нам, к какому выходу следует направляться, а другие приятные люди сдерут с нас втридорога за кофе и пожелают нам приятного полёта, а затем ещё одни милые люди покажут нам, как использовать ремень безопасности и поблагодарят нас за то, что выбрали их авиакомпанию.