В циркуляре предлагалось каждой крестьянской семье отводить под посев картофеля по 30 квадратных саженей[5].
Предписывалось также и то, что собранный с общественных земель картофель подлежит «отдавать частью безденежно крестьянам на семена, с обязанностью непременно посадить оный, а частью продавать тем же крестьянам дешевой ценой с целью распространить между крестьянами различное употребление картофеля, которое во многих местах доныне неизвестно. Для поощрения крестьян к посеву картофеля назначать за успехи в разведении его награды». Было также разрешено свободное и без ограничений получение из картофеля спирта и вина. И все же этот приказ не вызвал у крестьян рвения к возделыванию картофеля. Наоборот, начались картофельные бунты.
Многие говорят, что в основе картофельных бунтов лежало якобы религиозное предубеждение крестьян против картофеля, как «чертова яблока» или «нечистого плода преисподней». Однако волнения государственных крестьян имели другую основу. Истинная причина волнений носила социальный характер. Государственные крестьяне, так же как и крестьяне помещиков, беднели и разорялись.
Насильственное введение посевов картофеля оказалось той каплей, которая переполнила чашу терпения крестьян, изнемогающих под непомерной тяжестью крепостного гнета, хотя формально они считались относительно свободными, поскольку являлись собственностью казны, а не помещика.
Крестьяне хорошо понимали, что принудительные посадки картофеля — это лишь одно из звеньев длинной цепи усиливающейся крепостной опеки царского правительства над государственной деревней. Они не без оснований опасались, что вслед за общественными запашками под картофель будут и они переданы в крепостные помещикам и их положение еще больше ухудшится. Не желая уступать свою мнимую свободу от крепостной зависимости, крестьяне полагали, что с помощью бунтов смогут отбиться и от уделов и от помещиков.
Грубые методы внедрения картофеля вызывали у крестьян недовольство и чувство протеста. Царское правительство и его чиновники на местах действовали не убеждением, а палкой и штыком.
Таким образом, картофельные бунты были протестом не против культуры картофеля, который они, как выяснилось впоследствии, выращивали и раньше, а против возрастающего податного гнета, против привычного для того времени метода внедрения новых культур штыком и палкой, против взяточничества чиновников.
А. И. Герцен очень метко и точно уловил смысл картофельных бунтов, знакомых ему по Вятской ссылке. Он писал:
«Во многих казенных деревнях земляные яблоки саживались гораздо прежде картофельного террора. Но русскому правительству то-то и противно, что делается само собой. Все надобно, чтобы все делалось из-под палки».
Действительно, культура картофеля была известна русским земледельцам намного раньше, чем царское правительство вздумало вводить его с помощью террора. Расследуя причины картофельных бунтов, царские чиновники неизменно сталкивались с фактом, что крестьяне зоны бунтов высаживали картофель еще до 40-х годов.
Как же и когда появился картофель в России?
Мешок картофеля из Голландии
Русский царь Петр I еще по пути в Голландию проявлял большой интерес к новым культурам Европы, через которую лежал его путь. Он выходил часто из коляски, обращая внимание на земледелие, срисовывал незнакомые орудия, расспрашивал и записывал — так отметил в своих заметках к «Истории Петра» А. С. Пушкин. На землях Германии, а немного позднее и в Англии русскому царю приглянулся новый клубнеплод, называемый немцами «эрдбирне» — земляная груша, а англичанами «потетес». В Голландии Петр I узнал вкус нового клубнеплода. Клубни картофеля ему понравились. Тут-то и решил царь распространить картофель в России. Так, в одном из многочисленных обозов, что прибывали из Голландии через Архангельск и Новгород в Москву, оказался мешок картофеля.
Мешок клубней из Роттердама Петр I направил графу Шереметеву со строгим наказом разослать всем начальникам областей — «для развода».
Генерал-фельдмаршал Шереметев неохотно принял посылку Петра, но ослушаться царя не посмел. Но то ли графские слуги замешкались с рассылкой клубней, то ли клубни попортились, пока дошли по назначению, — только вырастить из них что-либо путное на этот раз не удалось. Лишь у некоторых именитых петербуржцев на садовых клумбах выросли из посаженных клубней кусты не виданного доселе растения. За пределами Петербурга картофель еще долго оставался неизвестным, тогда как в Западной Европе он уже получил признание как пищевой продукт. Возможно, что роттердамский мешок клубней был первым в России. Но этот путь проникновения картофеля в нашу страну не был единственным.
5