Выбрать главу

Солнце

Ох, что тут у нас было! Мы с папой жили на даче - он специально отпуск взял, со мной на весенних каникулах посидеть. Чуть не поседел - так за солнце распереживался.

А дело было так. Весна у нас выдалась затяжная: уже апрель на дворе, а снега до подоконника, и никак он не тает. Солнце вроде бы и светит, но что-то не греет. Тут папа и говорит:

-Болеет, видать, наше Солнышко. Наверное, витаминов ему не хватает.

Сходил в магазин на шоссе, вернулся с большим пакетом апельсинов, мандаринов, ананасов и прочих фруктов. Распалил самовар на террасе, перегнулся через перила и зовёт:

-Приходи, - говорит, - дорогое Солнышко, чаю с нами испить да плодов заморских отведать!

Протянул руки и помог Солнышку на террасу спуститься - прямо через перила, потому что крыльцо узкое, там Солнце не пролезет. Положил на табуретку толстый лист железа - чтобы не загорелась - и усадил Солнце на почётное место. Жар такой стоял, что снег вокруг дома сразу таять начал, аж ручьи зажурчали и подснежники пробиваться пошли. А Солнышко знай чай горячий попивает да мандаринами закусывает. Зарумянилось, ещё ласковей стало. А потом вдруг как подскочит:

- Ой, - кричит, - чешусь я всё! Чешите меня - мне самому нечем, у меня рук нет!

И точно: по всему солнечному лицу уже не румянец, а какие-то красные волдыри пошли. Аллергия у него на мандарины!

Папа не растерялся, схватил флакончик одеколона, который уже много лет в шкафу стоял, надел перчатки огнеупорные и давай Солнце протирать. Вроде помогает - поменьше волдыри стали. Тогда папа скорее в аптеку побежал, накупил побольше одеколону и одну за другой вылил бутылочки на Солнышко. Вылечили мы его, ещё краше стало. А уж как жарило потом всё лето! Только к осени остатки спирта догорели. Я предложил следующей весной керосинчиком его обдать, но папа говорит, не стоит: и так глобальное потепление идёт, а ещё мы тут будем Солнце раскочегаривать.

Кукольный театр

Ехали мы как-то электричкой. Долго ехали, и моя сестрёнка Катя стала скучать, вертеться, а потом и вовсе захныкала. Мама пыталась её успокаивать, обещала, что скоро приедем, - да какое там скоро! Ещё полтора часа, не меньше. Пассажиры ворчат: потащили, мол, ребёнка в такую даль, а она и сама не спит, и нам спать не даст капризами.

- Не извольте беспокоиться, судари и сударыни! - сказал папа. - Сейчас мы устроим спектакль усыпительного характера - наискучнейшее представление на свете. Выступает кукольный театр «Храпят все!».

-Яне хочу спа-а-ать! - заканючила Катя.

-Т-ссс! - театральным шёпотом шикнул папа. - Ты и не будешь, ты мне нужна как ассистентка.

Крекс-пекс! - папа достал прямо из воздуха куколок, двух - наряженных крестьянками - надел себе на

руки, третью - добра молодца - Кате дал. Хихикая, они забрались в соседнее купе, спрятались за спинкой сиденья и давай представление показывать.

-Здорово, Пятровна! Ты чаво-то это мне корыто разбила?! - ругался папа резким высоким голосом и смешно дёргал косичками.

- И тебе поздорову, Николавна! Да не брала я твово корыта! - отругивался он же, но уже низким грудным женским басом, оправляя белый передник.

-Да, да! Не брала она ничего! - весело повторяла за папиным шёпотом Катя, лихо заламывая красную шапку, и то и дело высовывалась из-за сиденья: посмотреть на реакцию зрителей, честно пытавшихся на «скучнейшем представлении» поспать.

-Да как же не брала, когда брала?!

-Да, да! Ничего не брала!

Страсти на сцене накалялись, пассажиры постепенно бросили попытки заснуть и повернулись в нашу сторону - кто недовольно, кто с интересом. Папа тоже забылся, вошёл во вкус, и матерчатые хозяйки ругались друг на друга всё громче и громче.

-Да не брала я твово корыта. А когда вернула, так оно целое было!

-Да чтоб твоей головушке быть такой целой, каким ты мне корыто вернула!

-Да у меня самой корыто дыряво, стала бы я тебе почти целое возвращать!

Петровна подождала поддержки со стороны добра молодца, но тот, ранее охотно ей поддакивавший, что-то загрустил, безвольно повесил тряпочные руки, перестал выглядывать из-за «кулис», а потом и вовсе упал. Махнув рукой - что с этих мужиков взять! - Петровна с Николавной пошли доругиваться сами.

-Да оно всегда было разбитым, корыто это твоё! Нужно оно мне такое!