— В общем, долгая история, — сказал он. — Били меня зверски, приговорили повесить. Я между тем в тифу свалился — повезло. После еще раз убежал, и опять неудачно. А ты, я вижу... Ну, поздравляю, товарищ майор!
— Что? — не сообразил Белозеров.
— Вот уж точно, как в песне: «Тебя с крестом я поздравляю, себя...» — И Федор Григорьевич засмеялся своим глухим, бухающим смехом. — Когда тебе Героя дали?..
— А — да... За Днепр.
Орлов и вправду порадовался за своего командира полка: кто-кто, а майор Белозеров заслужил эту награду. И, как видно, у него вообще был в жизни полный порядок: наверно, имелась и дачка под Москвой, и персональная пенсия. Ну что же: Федор Григорьевич не завидовал — нельзя завидовать человеку, с которым лежал в одном окопе. А что касается наград, то, как и все люди, много повидавшие в жизни и справедливого и несправедливого, он не придавал наградам слишком большого значения.
— Знай наших, поминай своих! — Он подмигнул Белозерову.
— Где они — наши? — воскликнул тот, не помня себя.
— Да, где они? — повторил Орлов, и это прозвучало даже несколько загадочно. — Вот вопрос.
У Белозерова стали вздрагивать губы, и Орлов подумал, что его командир сейчас заплачет... Впрочем, удивляться было нечему: люди, вспоминая войну, плакали чаще, чем на войне, — тогда они воевали.
— Я, между прочим, встречал кое-кого из полка, — сказал он. — Недавно совсем, недели три назад.
— Встречал? Кого встречал? — жадно спросил Белозеров.
— Не угадаешь — Севрюкова. До него теперь рукой не достать — так возвысился.
Белозеров промолчал, силясь унять пробегавшую по телу дрожь. Он уже плохо понимал, что происходило: каждое слово, сказанное его бывшим комбатом, имело, казалось, особый, тайный смысл.
— В командировку приезжал Севрюков. Сел вот, как ты, случайно в мою машину, — продолжал Федор Григорьевич. — В хозяйстве, говорит, у меня тысячи людей и несметные богатства — он на Севере, за Полярным кругом. У нас, говорит, долгая ночь, но мы не спим.
— Это Севрюков сказал? — переспросил Белозеров.
— Он. И не поверишь, что это наш Севрюков. Мальчишка был, прямо со школьной скамьи в полк пришел. Вспоминали мы и о тебе.
— Обо мне? — встревожился Белозеров.
— О тебе разве забудешь! Ты у нас на первом месте — командир, — сказал благодушно Федор Григорьевич.
— Что же вы говорили? — спросил Белозеров.
— Да разное...
— Что говорили? — повторил Белозеров.
— Неплохо говорили. — Федор Григорьевич опять засмеялся, забухал как в бочку.
— А все ж таки?
— Вспомнили, как ты начпрода дивизии в атаку погнал — Беликова. Было такое дело?.. Как ты Карпухино брал — с пиротехникой. Как фрицев ракетами перепугал... Было дело? — с удовольствием сказал Орлов. — В сорок втором еще, в январе.
— Вроде как было... — проговорил неуверенно Белозеров.
— А раньше еще — Медынь помнишь? Мы там стояли сколько-то — отсыпались, отмывались... Концерт московской бригады помнишь? Как ты актеров шампанским угощал — из личных запасов фельдмаршала Браухича.
Воистину происходило чудо — чудо утешения; если бы Белозеров верил в бога, он сказал бы, что сам бог послал ему сейчас этого таксиста, его полкового товарища. И он вновь испытал ощущение нереальности этой встречи; казалось, старший лейтенант Орлов только затем и воскрес сегодня, чтобы его укрепить и ободрить.
— Эх, ребята! Если бы знать тогда... — вырвалось у Белозерова. — Я скажу: одно лишь оно и было, то, что ты сейчас... Карпухино было — это точно, и оно сегодня тоже... а все, что потом со мной, не верится, что и было.
— Обычная вещь, — сказал Федор Григорьевич. — Плохое — оно скорее забывается, — хитрость природы.
— Все, что после со мной, — мираж и сон... И где я, где не я... — заспешил, сбиваясь и не кончая фраз, Белозеров.
Орлов опять посмотрел на улицу — там все еще мчались такси с пассажирами из международного экспресса — машина за машиной. В боковое оконце одной выглядывала девочка с голубым бантом и лохматая собачонка; в другой заднее сиденье доверху было завалено багажом...
И Федор Григорьевич невольно перевел взгляд на свой счетчик, где стояло четыре нуля — нули рублей и нули копеек. Его собственные дела обстояли сегодня безнадежно, о выполнении плана нечего было и думать.
— Мираж, мираж... — повторил Белозеров. — А Карпухино... Обстановка была аховая!.. Немец в тылу, боезапас на исходе... Одно решение: брать на внезапность. Это точно — было...