– Шотландский баронет? – удивилась Памелла.
"Так кто же он на самом деле?" – подумала она про себя.
Девушка задумалась. "Рэйман Стэнс, Найджел Рад, Крис Тэйн, Том Гловер, Дан Ланкастер, Шотландец. Не слишком ли много для одного человека? И это, наверное, не все его имена, а только те, которые я знаю", – подумала она.
– Ну что ж, – девушка посмотрела на друзей. – Я думаю, что нам следует где-нибудь присесть. То, что я вам сообщу, смею вас заверить, не оставит вас равнодушными.
– Бессмертный! – ошарашенно пробормотал Игон и почесал затылок.
Уинстон и Питер лишь молча глазели друг на друга. По всему было видно, что им нечего сказать.
– Бессмертный! – снова повторил Игон.
Но потом он встрепенулся.
– Нет. Тут что-та не то!
– Да тут все что-то не то! – воскликнула Памелла. – И этот самурайский меч, который был произведен на свет на пару тысяч лет раньше, чем он мог это сделать – тоже что-то не то.
Все помолчали.
– И все равно, я в это не верю, – проговорил Игон.
– Это ваше право, – сказала Памелла. – Я только хочу спросить вас об одном. Вы знакомы с его родителями?
В голосе ее прозвучали ехидные нотки.
– Нет, – Игон снова почесал затылок. – Рэй всегда говорил, что они давно умерли.
– Можете быть уверены, он вам не соврал! – воскликнула Памелла. – Они действительно давно умерли. Очень давно.
Она сделала ударение на своих последних словах.
– Так значит, вы знаете, где он живет? – встрепенулся Уинстон.
– Да, знаю, я даже была у него в гостях, – ответила Памелла.
– Тогда проводите нас к нему, пожалуйста, – мы с ним поговорим.
В глазах Памеллы появилось сомнение. Она хотела возразить, но не находила, чем же ей аргументировать свой отказ.
Неожиданно ее поддержал Игон.
– Погодите, рано нам ехать, – проговорил он.
– Как рано? – воскликнул Уинстон. – Мы уже так долго ищем его! В конце концов, я хочу перед ним извиниться!
– Погоди, – Игон снова почесал затылок. – Помните, он не узнал нас в полицейском участке?
– Притворщик, – махнул рукой Питер.
– А я не думаю, – возразил Игон. – Уж, что-что, а притворяться Рэйман никогда не умел. Он всегда был прямолинеен, как танк.
– Это уж точно, – вздохнул Уинстон.
– А тогда, в коридоре, я все время смотрел ему прямо в глаза.
– И что же? – поинтересовалась девушка.
– Я в них не заметил ничего, кроме недоумения.
– Ой, Игон, – вздохнул Питер, – по-моему, ты никогда не отличался большими психологическими способностями. Ты ж у нас ученый, материалист.
Игон снова почесал затылок.
– Во всяком случае, я не дурак.
Питер осекся, а Памелла улыбнулась.
– Я тоже это успела заметить, – сказала она.
– Да, он у нас умница, гений, – стал паясничать Питер.
– Яс тобой не согласен, – возразил Игон спокойным голосом. – Ты – сублимирующая субстанция, а говоря простыми словами – сублимат. Только и всего. В принципе любой человек может стать гением. Но, как мне кажется, это далеко не положительная характеристика. Гением можно стать, если отбросить все, что тебя связывает с внешней жизнью. И сосредоточиться на чем-то одном. Во всяком случае, чисто теоретически, на это способен любой человек. Другое дело, что каждому по-своему тяжело рвать все связи. Вот поэтому на помощь сублимату и приходят наркотики, алкоголь, чтобы было не так больно. А поэтому гении почти всегда – люди невыносимые. Я думаю, тут со мной все согласятся. Но я не гений, это я вам могу смело заявить. Дело в том, что я для себя прекрасно представляю технологию реальности, а поэтому знаю, что это – не мое дело. Ведь весь парадокс в том, что сублимат всю жизнь стремится оторваться от реального, рационального мира, но когда это ему более или менее удается, он сталкивается с такой же самой проблемой. Ведь сфера гениального здесь очень тесно переплетается со сферой реальной. Я попытаюсь вам объяснить попроще.
Игон увидел, как глаза его собеседников, постепенно потухают. Он понял, что они стали терять логическую нить его речи.
– Дело в том, что сублимат еще не значит гений. Сублимат должен суметь выбрать рациональное направление своей деятельности. Понятно, что имеется в виду деятельность сублиматическая. И вот тот, кто смог правильно направить свои усилия, тот и становится гением. А тот, кому это не удалось, кто не смог сориентироваться, растерялся, тот становится обыкновенным наркоманом либо алкоголиком. Что в принципе, как мне кажется, одно и то же. Тут, как и во всех других сферах общественной деятельности, четко срабатывает принцип Лоуренса Питера: в иерархии каждый индивидуум имеет тенденцию подниматься до уровня своей некомпетенции.