– Буду я спорить из-за каких-то болванов, – граф постучал кончиками пальцев по столешнице, требуя внимания. – Я хочу дать тебе особое поручение.
– Интересно, – растопырил уши и распахнул свои мутные глазки Ион. – Чувствую, придется поработать.
– Как раз ошибаешься. Никакой пакости!
– Вы не перепутали меня с кем-нибудь?
– Нет, Ион. Одно утешительно, что времени это займет немного. Ты должен будешь охранять Катрин.
– Охранять? – повторил Ион с таким видом, словно ослышался. – Прикинулся я однажды солдатом. Поручили охранять пороховой склад. Видел бы ты, как взлетел этот склад.
– Потому я немного волнуюсь, – признался Ион. – Что-то уж больно меня пугает особое поручение. Охранять? Есть у меня на примете волчья яма. Пойдет красотка по тропочке, ступит на веточки и – бух в яму! А я буду охранять.
– С ее головы не должен упасть ни один волос. Ее не должна укусить змея. С пей не должен случиться несчастный случай. Если даже хоть раз что-то омрачит ее, ты тут же отправишься в преисподнюю и будешь там уголек бросать большой лопатой.
– Уговорили, хозяин. Чего только не пришлось пережить бедному Иону. Нашелся бы какой-нибудь писатель, так роман бы написал.
– Твое поручение заключается в том, чтобы постоянно поддерживать у нее хорошее настроение.
– Ну дела! – воскликнул Ион И хлопнул себя по ляжкам. – И сколько времени продлится эта моя каторжная работа?
– Того я еще не знаю, но думаю, что недолго.
– Была бы жива мать, так пожалела бы. И чего я поторопился ее отравить? Уж больно озорным я был в детстве.
Граф был доволен тем, что придумал, как ему реже видеться с Катрин, чтобы не привыкать. Он знал: Ион развлечет ее.
– Я прошу только, чтобы ты внушал ей, что я очень занят, но не забываю о ней.
Граф отпустил Иона, и тот улетучился, чтобы через какой-то миг превратиться в садовника. Он был одет точно так же, как хорошо ему знакомый садовник Майкла Синди: на ногах – полусапожки, широкие брюки, удобные для наклонов, на голове – кепочка с большим цветным козырьком от солнца.
Новоявленный любитель живой природы стоял перед розами и держал в руках садовые ножницы. Он уже слышал женские голоса и на лицо нагнал больше задумчивости.
По аллее, по сторонам которой росли акации, шли Катрин и Арис.
– Нас никто не видит и не слышит, – говорила убедительно Катрин. – Ты можешь мне сказать правду – почему ты не хочешь подружиться со мной? Стала бы моей лучшей подругой.
– Госпоже что-то угодно? – спросила Арис.
– Заладила – угодно, угодно. Ничего мне не угодно.
– Тогда я могу уйти?
Катрин со слезами на глазах посмотрела на Арис:
– Тебе так плохо со мной? Может, я тебя обижаю?
– Госпожа не обижает меня, – сказала Арис, но без всякого выражения в голосе.
– Ты же должна сопровождать меня. Ты хоть это помнишь?
– Я сопровождаю госпожу.
– Ну, чего же мы будем гулять молча? Давай я расскажу о себе, как жила у родителей. Я очень много книжек читала. Стану рассказывать, и нам будет интересно. А потом ты о себе...
– Я не помню о себе, – холодно перебила Арис.
– Может, граф не велит тебе разговаривать со мной?
– Граф, – мечтательно произнесла Арис, и лицо ее посветлело. – Марко Владич...
– Если он, то я поговорю с ним, – обещала Катрин. – Он ни за что не откажет мне.
Катрин удивилась тому, как быстро лицо Арис изменилось, даже злоба промелькнула в глазах, но тут же оно успокоилось и приняло привычное холодное выражение.
Катрин подумала, что служанка тайком влюблена в графа. Это и не удивительно. Может быть, даже она ревнует его к Катрин. Тогда понятно ее суровое молчание, ее желание разговаривать. Можно тремя хлопками вызвать другую служанку, но Катрин чем-то понравилась эта девушка, она не хотела с ней расставаться.
– О, ужас! – воскликнула Катрин.
Она увидела, как садовник занес садовые ножницы над розой.
– Что вы хотите сделать?! – кинулась Катрин к садовнику.
– Что сделать? – уставился на нее Ион. – Срезать розу и подарить вам.
– Я не люблю срезанные розы.
– Не знал этого. Уж я, поверьте, по стал бы делать того, что собрался делать.
– А почему вы решили мне поднести розу? – подозрительно пригляделась Катрин к садовнику.
Уж очень лицо его было какое-то такое, даже трудно сказать – какое, но весьма несимпатичное.
– Я это хотел... то есть решил... так сказать... поднести вам, потому что все эти розы принадлежат только вам.
– Какая прелесть! – воскликнула Катрин. – Какие удивительные розы! Они доже лучше, чем у меня дома.