– Как ты смел?
– Это же пустяки!
– Как ты смел что-то делать в этом доме?
– Я просто пошутил.
– Как ты пошутил, идиот? С кем?
– Да со служанкой, их тут много. Она гладила белье, была одна в комнате. Я подошел сзади и пощекотал. И всего-то!
– Ах, ты, бес непутевый! Ах, ты, балда! Она тебя видела?
– Еще чего! Стану я каждой дуре показываться.
– Могу представить – никого в комнате нет, вдруг кто-то щекочет. Да тут можно свихнуться. Это же люди!
– Ну, захотелось. Такая уж хорошенькая, бестия!
– Ион!
– Да, хозяин?
– Я тебя прошу! Я требую! Я приказываю!
– Все нормально, хозяин.
– Если ты еще позволишь себе что-нибудь подобное, я тебя отошлю в преисподнюю.
– Не делайте этого, хозяин. Мне нравится обслуживать вас. Тут, на Земле, куда интереснее!
– А ну, посмотри на меня. Не отводи свои бесстыжие глаза! Что ты еще успел натворить?
– Да ничего, хозяин. Мелочи...
– Какие мелочи?
– Случайно как-то попал в комнату хозяйки.
– И что?
– Вы так нервничаете, хозяин, что мне становится не по себе. Ну разве можно из-за ерунды себя расстраивать? Что там хозяйка! ИЛИ садовник, у которого все розы увяли!
Граф подскочил.
– Что еще? – прошипел он зло, готовый растерзать своего слугу.
– Я видел дочь хозяина. Она собиралась в гости. Ну, естественно, переодевалась. Вот это, я скажу, красотка! Граф, у меня слов нет.
– Ты испугал ее?
– Странное дело! Сам себя понять не могу. Хотел я брызнуть ей в спину холодной водички, да передумал. Уж больно она какая-то такая, что пакостить не захотел. Не то, что садовник. Ух, как мне противна его морда! Как увидел, так все во мне возмутилось. Похож, подлец, на меня, как вылитый. И должно быть, первостатейный плут. Позвольте мне ночью сунуть ему под одеяло гадюку.
– Не смей. Оставь свои шуточки. И так натворил... Не знаю, как и разобраться.
Граф махнул рукой, и слуга исчез.
Приняв ванну и надев свежую сорочку и отменно сшитый белый костюм, граф долго любовался собой, стоя перед зеркалом. Уже сотни лет он видит себя молодым, и ему не надоедает. Разве сравнить с этим чувством любое другое? Нет, это самое прекрасное чувство – видеть себя молодым и знать, что вечно будешь таким. Ради этого будет потерпеть зануду Майкла Синди и, должно быть, не менее занудную жену, делать умильное лицо перед дочерью, влюбить ее в себя, чтобы потом испить ее крови и продлить свою молодость еще на одну жизнь.
Досадно было только, что Ион успел натворить глупостей, а это может испугать обитателей дома. Надо что-то придумать.
– Ион! –вновь позвал граф.
– Чего, хозяин? – появился тут же слуга.
– Впрочем, займись садовником. Только никаких гадюк. Это пошло. Напои его, чтобы лыка не вязал.
– Не пьет старец. С такой мордой и не пить. Благородный, понимаете ли.
– Нет таких, которые бы не выпили за чужой счет. Угости хорошенько. А розы восстанови.
– Понял. Показаться ему?
– Даже мне на тебя тошно смотреть, не то чтоб людям. Соседнего садовника замани. Уж он компанию составит, думаю.
В то время, когда граф разговаривал со своим слугой, приехала миссис Маргарет, жена Майкла Синди. В сопровождении старой служанки она прошла в свою комнату и застыла, удивленная: все дамские принадлежности со стола были сметены на пол, а зеркало занавешено черным тюлем.
– Ах, что же это! – в испуге всплеснула руками служанка. – Я вам клянусь, сюда никто не заходил, кроме меня.
– Что за шутки? – рассердилась миссис Маргарет.
– Я клянусь, – бормотала старушка.
Если бы миссис Маргарет не знала с детских лет свою добрую служанку, то могла бы подумать что угодно, но она не могла не верить ей. Миссис Маргарет подошла к открытому окну и заглянула вниз. Может быть, этот шутник проник из сада?
Служанка сорвала черный тюль, смяла и бросила к порогу. Она стала собирать с пола флакончики и пузырьки.
– Боюсь вам сказать, – бормотала она, – вы, наверное, не поверите. В доме появился кто-то, я говорю о нечистой силе. Элизабет, которая работает у нас не один год и не станет говорить неправду, прибежала ко мне чуть живая. Кто-то стал щекотать ее в пустой комнате.
– Прекратите говорить глупости, – Недовольно отозвалась миссис Маргарет и, видя огорченное лицо служанки, стала извиняться. – Простите меня. Но наша Элизабет большая придумщица. Я ее знаю.
– Нет, госпожа, нет. Пришел испуганный садовник и рассказал о том, как перед его глазами все розы поникли, увянув.