Джанин быстро вскочила, с ходу попав босыми ногами в пушистые тапочки, выданные любимой племяннице тетей.
Сделать зарядку, маску для лица из персиков, предусмотрительно захваченных вечером на кухне, привести в порядок прическу, наложить косметику и, конечно же, протереть очки – весь этот утренний ритуал обычно занимал у Джанин не меньше часа, ну а сейчас, в обстановке, так сказать, приближенной к боевой, она справилась за сорок семь минут и двенадцать секунд.
На тринадцатой секунде сорок восьмой минуты Джанин глянула в зеркало на свое отражение. Увиденное ее полностью удовлетворило. Девушка решила, что свежий воздух придал ее внешности особенный шарм. Довольная собой, она хотела уже идти будить парней, как вдруг услышала взволнованный возглас Игона:
– Есть!..
– Что у тебя есть, Игон, дорогой? – проворковала Джанин, выходя в гостиную пленительной походкой манекенщицы на подиуме.
Игона там не оказалось. Джанин увидела его на кухне и направилась туда.
Спенглер повернулся к девушке:
– Следы!
– Какие? – Джанин нахмурилась.
– Следы слизи на окнах, как и говорила твоя тетушка! – пояснил Игон.
Девушка с достоинством выдержала паузу.
– Неужели ты до сих пор полагал, что она это придумала? – осведомилась она, подходя к окну и брезгливо разглядывая через свои элегантные очки студенистые следы на запертом наглухо окне.
Во всем доме раздавались тревожные голоса, хлопали двери – это выбегали из своих комнат встревоженные возгласом Игона охотники.
Вслед за гостями появилась хозяйка виллы.
Тетушка Огнезия всплеснула руками, увидев следы прошедшей ночи, и стала причитать взволнованным голосом, потрясая головой в папильотках:
– Да что же это такое делается! Да когда же это кончится! Да сколько же можно мыть эти проклятые окна! Поймала бы я того, кто делает это безобразие, ему бы ох как не поздоровилось!
Охотники за привидениями переглянулись, и в их глазах мелькнула одна и та же мысль: как хорошо, что они в этом ничуть не виноваты!
Лизун, разбуженный криком тетушки, забился под большое кресло, боясь, чтобы гнев Огнезии не пал на него, поскольку из всех приезжих он был самым слизистым.
– Что это значит, Игон? – озабочено выразил общий вопрос Уинстон.
– Да, Игон, я вижу, что все это тебя... радует? – недоуменно добавила Джанин.
– Конечно, Джанин. Теперь мы можем сделать достоверные измерения. Рэй, ну-ка, принеси сюда из моей спальни измеритель эктоплазменного излучения! Он остался на тумбочке.
У Стэнса на языке вертелся вопрос: «А почему бы тебе самому не сбегать, старина?» Но, заметив крайнюю озабоченность коллеги, Стэнс кивнул. Он решил не тревожить раздумий Игона.
Пока Рэйман бегал за прибором, все молча рассматривали слизь, а Питер даже взял ее на палец и понюхал. Очевидно, результат ему не понравился, потому что он, оглянувшись, незаметно достал из кармана носовой платок и стал тщательно вытирать испачканный палец.
Игон что-то бормотал себе под нос, его лицо то озарялось улыбкой, то снова хмурилось.
Тетушка не стала дожидаться результатов измерения и, вздыхая, пошла на кухню заниматься завтраком.
Когда вернулся Рэйман и был включен измеритель, Игон почти сразу удовлетворенно сообщил:
– Так я и думал.
– Ну, что там еще? – спросила Джанин, позевывая.
– Что ты там думал, умник несчастный? – не выдержал Питер.
Игон оглянулся:
– Смотрите сами, показания довольно высокие!
Девушка стояла ближе всех, Игон сунул датчик почти ей под нос. Джанин вздохнула и уставилась на прибор, разглядывая не убедительные показания индикатора, а свое отражение в стеклышке над шкалой.
«Кажется, Игон так и не заметил, что я сегодня особенно хорошо выгляжу. Сдается мне, я зря старалась и перевела два таких аппетитных персика!» Еще раз вздохнув, Джанин поправила прическу и сказала вслух:
– Да, это очаровательно! Это, в самом деле, просто прекрасно!
После этих слов, странных для остальных, Джанин повернулась и решительно удалилась на кухню, сохраняя прежнюю походку манекенщицы.
Игон, Рэйман, Уинстон и Питер проводили ее долгими взглядами.
– Так, о чем это я?.. – озадаченно пробормотал Игон. – Ах, да! Теперь мы точно знаем, что все, что происходит в этом городе, – по нашей части. – Он потер лоб. – Итак, после завтрака – за работу, парни!