Важно! Ничего не нужно пояснять, просить и уж тем более требовать. Просто наблюдайте и всё. Уверяю, что сами-собой начнут происходить дивные метаморфозы.
Вы вдруг станете любимы и желанны!
Левая рука — хуже дурака
События этой
Началось всё с того, что в одну комнату заселили сразу трёх Жень. Получилось эдакое 3G в 88-ом году. Ребята тогда уселись и стали думать как им теперь жить вместе в одной комнате под одним
Первого Евгения они решили всегда звать только по имени — Женей (и теперь его фамилию уже вряд ли кто назовёт), второго — только по фамилии (Нагиев), а третьего исключительно по отчеству, просто Петровичем. Так и зажили. Каждый откликался лишь на отведённую ему часть пакета ФИО, остальная же информация отбрасывалась за ненадобностью.
Таким образом бродкаст с заголовком “Женя!” слушался только Женей № 1, остальные же Евгении сообщение для Жени игнорировали, даже не ведя при этом бровью. Дело доходило до комических ситуаций: заполняет, например, Юрий Владимирович листы для поискового отряда на всю тур. группу в водный поход, пишет в ФИО карточки:
“Недосыпкин Евгений”, останавливается и спрашивает:
— Петрович! У тебя какое отчество?
Предполагаю, что далёкий предок Петровича был жуликоватым мельником, который использовал мешки нестандартного размера, из-за чего и получил такую интересную, запоминающуюся фамилию. А может, он вечно ходил не выспавшимся и норовил вздремнуть при каждом удобном случае, даже на посту.
Сие покрыто мраком. Впрочем, не факт, что вы найдёте эту фамилию в каких-то архивах и изучите причины её возникновения. Дело в том, что к Петровичу все всегда обращались исключительно по кличке-отчеству. Даже диплом ему, рассказывают, выдали как Петровичу. Впрочем, мало ли что люди говорят… Сам я его не видел и поэтому утверждать не могу.
Петрович этот был большим, добрым, умным, очень ответственным и рассудительным.
Мог много выпить, но при этом никогда не доходил до
* Интересно, что Евгений Онегин тоже был Петровичем. Малоизвестный исторический факт. Я лично уточнил этот момент у Пушкина.
Каких-то особых чудачеств, странностей за Петровичем не водилось, и ярких, дерзких происшествий с ним тоже не было. Ну там в духе, чтобы по-пьяни оторвать от стены батарею, выбить окно и выпасть наружу, залезть к себе на этаж по водосточной трубе, отдубасить в одиночку армейский патруль, не ту дверь выбить, или свалить на пол бачок от унитаза, просто дёрнув его за цепочку — такого с Петровичем не случалось.
Теперь даже и вспомнить-то нечего: ракетницу в комнате он не запускал, и огнетушителем её не тушил, макароны по два часа не варил, фонарей не бил, и болезней (передающихся половым путём) не знал.
В общем: мальчик-паинька. Как и я.
К слову: после той оторванной батареи я вдруг сообразил, почему в общежитиях не бывает ни балконов, ни газовых плит. Это очень мудрое правило, и оно явно написано кровью.
Ну и вот: Петрович наш от
После чего на Индустрию прибыл его младший брат. Тоже Петрович, как ни странно.
К привычной кличке “Петрович” добавили домен “Младший” и всё на том. Отмечу, что Евгений. Петрович. Младший был не только Петровичем, но ещё и Евгением.
— Да! Это невероятно, но факт!
Когда он появился на свет, то папик его (пока жена с сыном была в роддоме) несколько дней подряд праздновал это событие, принимая “на грудь”, затем побежал в ЗАГС регистрировать младенца и там “завис”.
Бабушка в красно-коричневой шапочке в очках потрогала его за руку и спросила:
— Ээй! Сына у тебя как зовут?
На что Пётр Андреевич ответил: — Так это… Евгений!