— Хорошо, сударь,— ответил тот из конторщиков, который не был занят.
Повернувшись, он позвал:
— Стор!
— Мистер Берклей?
— Вас спрашивает директор.
— Иду! — ответил кассир.
С аккуратностью, свойственной людям его профессии, кассир бросил в несгораемый шкаф портфель и три мешка, содержавших в билетах и звонкой монете кассовую наличность, с шумом захлопнул тяжелую дверку, потом, опустив окошечко, вышел из зарешеченной клетки и, заботливо закрыв ее за собой, направился к кабинету директора. Ожидавший посетитель пропустил кассира и вошел вслед за ним.
Войдя в кабинет, Стор с изумлением заметил отсутствие того, кто его будто бы вызывал: комната была пуста. Но ему не хватило времени разъяснить загадку: стальные руки схватили его сзади за горло. Напрасно он пытался отбиваться, кричать; безжалостные руки сжимали его все сильнее, пока он не свалился на ковер без дыхания, без чувств.
Ни одного звука не выдало этого внезапного нападения. В большой зале служащие спокойно продолжали свое дело: четверо занимались клиентами, отделенными от них конторкой, пятый погрузился в обычные расчеты, связанные с его работой.
Человек в ульстере смахнул со лба капельки пота и наклонился над своей жертвой. Быстро и ловко он связал кассира и заткнул ему рот.
Покончив с этим, он тихонько приоткрыл дверь и бросил взгляд в большую залу. Удовлетворенный осмотром, он слегка кашлянул, как бы для того, чтобы привлечь внимание четырех странных запоздалых клиентов, затем одним толчком распахнул дверь.
Это был, без сомнения, заранее условленный сигнал к началу сцены, совершенно фантастической. Человек в ульстере одним прыжком пересек залу и, обрушившись как гром на одинокого счетовода, стал безжалостно душить его, в то время как четверо остальных конторщиков подверглись той же участи.
Клиент, стоявший у конца конторки, перескочил через дверку и опрокинул навзничь служащего, стоявшего перед ним. Из трех остальных посетителей двое протянули руки через конторку и, схватив за горло своих почтительных собеседников, принялись жестоко избивать их о дубовую стойку. Последний же, самый низкорослый, не мог схватить визави из-за большого расстояния, их разделявшего; он перескочил через конторку и вцепился в горло своего противника с силой, удвоенной прыжком. Не раздалось ни одного крика. Вся сцена продолжалась не более тридцати секунд.
Когда жертвы потеряли сознание, душители прекратили побоище. План налета был продуман до мельчайших подробностей. Всё было наготове, не было допущено ни малейшего промедления. Нападающие мгновенно достали из карманов все необходимое. Секунда — и рты всех служащих банка были заткнуты ватой и завязаны, хотя это и грозило жертвам смертью от удушья, руки завернуты назад и скручены, ноги крепко связаны и вытянутые тела опутаны стальной проволокой.
Все было кончено в одно мгновение. Одновременно все пять нападающих выпрямились.
— Штора! — приказал тот, кто просил свидания с директором. Он, очевидно, командовал.
Трое бандитов бросились к железным рукояткам у витрин. Ставни начали опускаться, постепенно заглушая уличный шум.
Дело было почти закончено, когда раздался телефонный звонок.
— Стоп! — приказал главарь шайки.
Когда штора перестала опускаться, он приблизился к аппарату и снял трубку. Произошел следующий разговор, лишь половина которого достигла слуха временно бездействовавших грабителей.
— Алло!
— Я слушаю.
— Это вы, Бакстон?
— Да .
— Странно, я не узнаю вашего голоса.
— Аппарат поврежден.
— Не у нас…
— Это здесь. Я тоже не узнаю вашего голоса.
— Мистер Лазон.
— Ага, так, так! Теперь узнал…
— Скажите, Бакстон, карета уже была?
— Нет еще,— ответил бандит после небольшого колебания.
— Когда она придет, прикажите ей завернуть в Агентство S. Мне сейчас звонили, что они только что получили значительный вклад после закрытия конторы и отправки фондов.
— Большая сумма?
— Приличная. Около двадцати тысяч фунтов[2].
— Черт побери!
— Принимаете поручение?
— Рассчитывайте на меня.
— До свиданья, Бакстон!
— До свиданья!
Главарь положил трубку и мгновение пребывал в задумчивой неподвижности.
Внезапно он принял решение и собрал сообщников вокруг себя.
— Надо действовать, друзья,— сказал он тихо, начиная лихорадочно раздеваться.— Живо! Дайте-ка мне шкуру с того парня!
Он указал пальцем на Стора, лежавшего без чувств.
В мгновение ока кассир был раздет, и грабитель натянул на себя его одежду, хотя она и была ему немного коротка. Найдя в одном из карманов ключи, он открыл кассу, затем — несгораемый ящик и вынул оттуда мешки со звонкой монетой, портфель с билетами и пачки ценных бумаг.
Едва он управился, как послышался шум кареты, остановившейся у тротуара. Почти тотчас же раздался стук в стекло двери, полузакрытой металлической шторой.
— Внимание! — поспешно сказал главарь банды душителей, сопровождая слова выразительными жестами.— Долой плащи, пусть будут видны ваши пиджаки, и по местам — в момент!… Чтобы не всполошить того, кто войдет! И без шума!… Потом, когда закроется дверь, не открывать никому, кроме меня!…
Нагруженный портфелем и несколькими пачками бумаг, он, не закончив фразы, приблизился к двери. Трое сообщников по его знаку заняли места служащих, затолкнув тех ногами под конторку; четвертый остался у выхода. Он открыл дверь твердой рукой — в помещение ворвался уличный шум.
Перед агентством стояла банковская карета. Видно было в темноте, как блестят ее фонари. Кучер, оставаясь на козлах, разговаривал с человеком, стоявшим у тротуара. Это был инкассатор[3] Центрального банка, который только что постучал в дверь.
Не спеша, лавируя между прохожими, поток которых не прерывался, бандит пересек тротуар и подошел к карете.
— Привет! — сказал он.
— Привет! — ответили ему.
Кучер, взглянув на подошедшего, по-видимому, удивился.
— Смотрите! Да это не Стор!— вскричал он.
— Сегодня у него отпуск. Я его заменяю,— объяснил мнимый кассир. Затем он обратился к инкассатору, стоявшему перед ним: — Эй! Помоги немножко, приятель!
— В чем дело?
— Там один из наших мешков… Сегодня получили много монеты, а это тяжелая штука.
— Мне запрещено покидать карету,— сказал инкассатор, колеблясь.
— Ба! На минутку! Впрочем, я тебя заменю здесь. Один из служащих поможет тебе, пока я разгружу портфель…
Инкассатор удалился, не возражая больше, и вошел в дверь, которая плотно закрылась за ним.
— Слушай, приятель! — сказал кучеру тот, кто подменил Стора.— Открой карету!
— Иду! — согласился кучер.
Карета не имела выхода ни сзади, ни по бокам: единственным отверстием была двустворчатая железная дверка позади козел. Таким образом, риск воровства сводился до минимума.
Чтобы проникнуть в карету, нужно было откинуть скамейку кучера, половина которой была сделана подвижной. Но поскольку речь шла только о том, чтобы положить несколько пакетов в один из ящиков внутри кареты, кучер счел возможным избавить себя от этой работы и просто толкнул дверку.
— Давай портфель! — сказал он.
Получив то, что просил, кучер, склонившись с козел, наполовину исчез внутри кареты, ноги уравновешивали его снаружи. В этом положении он не мог видеть, что его мнимый сослуживец поднялся на подножку, а затем и на сиденье, «отрезав» кучера от вожжей. Распростершись над кучером, мнимый кассир, точно ему было любопытно посмотреть, что находится внутри кареты, в свою очередь засунул туда голову и плечи, а его рука с силой устремилась в темноту.
Если бы одному из многочисленных прохожих пришла в этот момент мысль взглянуть поближе, он увидел бы, что ноги кучера внезапно и странно дернулись, а затем бессильно опустились на доску сиденья, в то время как туловище с другой стороны скамейки обмякло и обвисло. Грабитель мгновенно схватил безжизненное тело и бросил в карету посреди мешков и пакетов.