— О! Льюис! Льюис! — застонала Жанна, рыдая.— Но кто же этот палач?
— Это — самое худшее…— печально начал Льюис.— Ты даже не отгадаешь, кто этот палач…— Льюис внезапно замолк.
Его протянутая рука указывала на что-то в коридоре, а глаза выражали неописуемый ужас.
Жанна посмотрела на дверь. Она побледнела, и рука ее вытащила из-за корсажа оружие, найденное в Кубо, в могиле брата. С глазами, налитыми кровью, с пеной на губах, с хищно оскаленными зубами, свирепый, ужасный, потерявший человеческий облик, перед ними стоял Гарри Киллер.
ГАРРИ КИЛЛЕР
— Гарри Киллер! — вскричала Жанна.
— Гарри Киллер? — спросил Льюис Бакстон и удивленно посмотрел на сестру.
— Он самый,— проворчал Киллер хриплым голосом.
Он сделал шаг вперед, и его громадная фигура загородила всю дверь. Он опирался о косяки, стараясь утвердить равновесие, сильно нарушенное после вечерних возлияний.
— Это так, по-вашему, сдаются? — забормотал он со злобой.— Мадемуазель устраивает свидания без ведома будущего мужа?…
— Мужа?…— повторил удивленный Льюис.
— Или вы думаете, что я уж так сговорчив? — прибавил Гарри Киллер, войдя в темницу и протянув к Жанне свои огромные волосатые руки.
— Не подходите! — вскричала Жанна, размахивая кинжалом.
— Ого! — иронически заметил Гарри Киллер.— У осы есть жало!
Все же он благоразумно остановился посреди камеры, не спуская глаз с кинжала, которым грозила ему Жанна Бакстон.
Воспользовавшись его нерешительностью, она увлекла с собой брата к двери, отрезая таким образом отступление противнику.
— Да, у меня есть оружие,— отвечала она дрожа,— и какое оружие! Я нашла этот кинжал в могиле… в Кубо!
— В Кубо? — повторил Льюис.— Не там ли, где Джордж…
— Да, в Кубо, где пал Джордж, погибший не от пули, а сраженный этим кинжалом, на котором написано имя убийцы — Киллер!
Гарри Киллер сделал шаг назад при упоминании о драме в Кубо.
Бледный, растерянный, он оперся о стену каземата и смотрел на Жанну с каким-то страхом.
— Киллер, говоришь ты? — вскричал в свою очередь Льюис.— Ты ошибаешься, Жанна. Не таково имя этого человека… Оно другое, оно еще хуже и не ново для тебя…
— Другое?
— Да… Ты была еще малюткой, когда он нас покинул, но ты много раз слышала о нем. Это сын твоей матери, Уильям Ферней, это твой брат!
Разоблачение, сделанное Льюисом Бакстоном, произвело совершенно различное впечатление на двух действующих лиц этой сцены. В то время, как Жанна, уничтоженная, бессильно опустила руку, к Уильяму Фернею — оставим за ним отныне его настоящее имя — вновь вернулась вся его самоуверенность. Казалось, он сразу протрезвел. Он выпрямился и устремил на Жанну и Льюиса взгляд, горящий ненавистью и неумолимой жестокостью.
— А! Так вы Жанна Бакстон! — произнес он свистящим голосом. И повторил еще раз, скрипя зубами: — А! Так вы Жанна Бакстон!
И внезапно, давая выход всем своим чувствам, он заговорил так быстро, что не успевал выговаривать слова. Он выкрикивал короткие обрубленные фразы, задыхаясь, глухим голосом, с безумными глазами:
— Я восхищен!… Да, правда, я восхищен!… Ага! Вы были в Кубо!… Да, верно, я его убил… Вашего брата Джорджа… Красавчика Джорджа, которым так гордилось семейство Бакстонов!… Я убил его два раза… Сначала душу… Потом тело… И теперь я держу здесь вас, вас обоих!… В моей власти, под сапогом!… Вы мои!… Я могу сделать с вами что угодно!…
Его слова, вылетавшие из перехваченного ненавистью горла, едва можно было разобрать. Он заикался, пьяный от радости возбужденный, торжествующий.
— Подумать только… Я поймал одного… И вот другая сама является ко мне!… Это слишком смешно!…
Он шагнул вперед, но ни Жанна, ни Льюис не могли сделать ни одного движения. Он наклонился к ним:
— Вы думаете, что знаете очень много? Вы ничего не знаете!… Но я вам расскажу… Все!… И с удовольствием!… Ага!… Он меня выгнал, ваш отец!… Пусть теперь порадуется!… Мне недостает только одного… Я хочу, чтобы он знал… перед смертью… чья рука наносила ему удары… Эта рука… Вот она!… Моя!…
Он еще приблизился. Он почти касался брата и сестры, оцепеневших от этого приступа бешеной злобы.
— Ага! Меня выгнали… Разве мне нужны были эти жалкие деньги, которые мне предложили?… Мне надо было золота, много золота, горы золота!… И я его добыл… мешками… грудами… без вас… один!… Как?… Люди вашего сорта называют это преступлениями… Я грабил!… Убивал!… Все!… Все преступления!… Но золото для меня,— не все… Была еще ненависть… к вам, к почтенной фамилии Гленоров!… Вот зачем я явился в Африку… Я бродил вокруг отряда Джорджа Бакстона… Я явился к нему… разыграл комедию… сожаление… раскаяние… угрызение… Я лгал… лицемерил… Военная хитрость!… Дурак попался!… Раскрыл мне объятия… Я разделил с ним палатку… стол… Ха-ха! Я воспользовался его глупым доверием… Немножко порошка в пищу каждый день… Какого порошка?… Не все ли равно?… Опиум… гашиш… Это мое дело… Ищите Джорджа Бакстона!… Ребенок, бессильный ребенок!…
Начальник?… Я!… И тогда какие подвиги!… Все газеты кричат о них… Джордж Бакстон,— сумасшедший… Джордж Бакстон — убийца… Джордж Бакстон — предатель… Только об этом и было слышно!… Как я потом смеялся, читая эти громкие слова!… Но дальше… Пришли солдаты… Джордж Бакстон мертв… Хорошо!… Обесчещен… Еще лучше!… Я убил его, чтобы он молчал…
Тогда я пришел сюда и основал этот город. Неплохо для того, кто был с позором выгнан?… Здесь я начальник… господин… король… император… Я приказываю, мне повинуются… Но радость моя была неполной… У старика еще остались сын и дочь… С этим надо было покончить!… Сначала сын… Однажды, когда мне надо было денег, я взял у него… и его самого в придачу!… Ха-ха! Сын оглушен… сын упакован, как окорок!… Сын в ящике… И в путь!… Поезда, пароходы, планеры, в путь!… Сюда… Ко мне… В мою империю… И я его убью… Как того… Но не так быстро… Медленно… День за днем… А в это время… там… в Англии… Отец… Ох!… Лорд!… Богач!… Отец думает, что его сын удрал… с кассой!… Неплохо подстроено, прокляни меня Боже!…
Остается дочка… моя сестра… Ха-ха! Моя сестра!… Теперь ее очередь… Ну куда она девалась?… Искал… Черт! Она сама является!… Вот так удача!… Еще малость — и я бы на ней женился! Можно хохотать до упаду!… Моя жена?… Ну уж нет!… Жена последнего из моих рабов!…
Что же ему осталось?… Старому лорду? При его знатности и богатстве?… Два сына?… Один — предатель, другой — вор… Дочь?… Исчезла… И он один!… Совсем один!… Со своими старомодными идеями… И она кончилась — порода Гленоров!… Я отомстил, я хорошо отомстил!
Эти ужасные проклятия перешли в звериный рев. Уильям Ферней остановился, задыхаясь от ярости. Он протягивал к своим жертвам скрюченные пальцы, жаждущие впиться в ненавистное тело. Это уже не было разумное существо: это был безумец, жаждущее крови дикое животное.
Опасаясь больше за него, чем за самих себя, Жанна и Льюис Бакстон смотрели на безумца с ужасом. Где могла таиться в людской душе такая неукротимая ненависть?!
— На этот вечер,— заключило чудовище, переводя дыхание,— я вас оставлю вместе, это вас позабавит. Но завтра…
Шум взрыва, который был, очевидно, ужасным, если мог достигнуть каземата, покрыл голос Уильяма Фернея. Он сразу остановился, удивленный, встревоженный, прислушиваясь…
За взрывом последовала глубокая тишина, потом послышались крики, отдаленное завывание, шум бешеной толпы, к которому примешивались редкие ружейные и револьверные выстрелы…
Уильям Ферней больше не думал ни о Жанне, ни о Льюисе Бакстон. Он прислушивался, стараясь отгадать, что означает это смятение.
Громко выкрикнув проклятие и отбросив одним толчком Жанну и Льюиса Бакстон, преграждавших путь, он устремился в коридор и исчез.