Развязка была так неожиданна, что брат и сестра ничего не могли понять. В полной растерянности они едва услышали взрывы и крики, освободившие их от палача. Они остались одни, вначале даже не замечая этого и крепко обнимая друг друга. Подавленные страшной сценой, истомленные долгими страданиями, угнетенные мыслью о старике, который умирал в отчаянии и стыде, они зарыдали.
КРОВАВАЯ НОЧЬ
Потрясенные только что пережитой ими ужасной сценой, забыв все, что не имело прямого отношения к их горю, Жанна и Льюис долго стояли обнявшись. Потом понемногу слезы их высохли, и, глубоко вздохнув и отодвинувшись друг от друга, они вспомнили о существовании внешнего мира.
Первое, что их поразило, несмотря на близкий неясный шум, это — ощущение тревожной тишины. В коридоре, ярко освещенном электричеством, царило гробовое молчание. Дворец казался мертвым. Снаружи, напротив, крики, ружейные выстрелы, смятение увеличивалось с каждой минутой. Они прислушивались к этому необъяснимому шуму, и Жанна вдруг поняла его значение.
— Можешь ты идти? — обернулась она к брату.
— Попытаюсь.
— Идем!
Странная пара — девушка, поддерживающая мужчину, истощенного четырьмя месяцами мучений,— вышла из каземата. Они прошли по коридору и попали в вестибюль, где дежурил тюремщик. Вестибюль был пуст: негр исчез. С трудом поднимались они от площадки к площадке. Ключом, похищенным у Уильяма Фернея, Жанна открыла дверь и оказалась вместе с Льюисом в той же комнате, где незадолго перед этим оставила в пьяном сне страшного безумца, еще не зная, что он ее брат.
Как и вестибюль, комната была пуста. Ничего не изменилось с тех пор, как она оттуда вышла. Кресло Уильяма Фернея еще было придвинуто к столу, уставленному бутылками и стаканами, и девять стульев стояли полукругом около него. Жанна усадила брата, ноги которого подгибались, и только тогда почувствовала необычность ситуации. Что значит это безлюдье и эта тишина? Куда девался их палач? Повинуясь внезапному побуждению, она решилась оставить брата и смело отправилась осматривать дворец.
Она начала с первого этажа, не пропуская ни одного уголка. Проходя перед наружной дверью, она заметила, что та была заботливо закрыта. Она никого не нашла в первом этаже, но все его внутренние двери распахнутые настежь, доказывали, что обитатели дворца бежали сломя голову. С возрастающим удивлением она прошла остальные три этажа и также нашла их пустыми. Невероятно, но дворец был покинут.
Три верхних этажа пройдены, оставались лишь центральная башня и терраса, над которой она возвышалась. У подножия лестницы, ведущей на террасу, Жанна остановилась на мгновение и стала медленно по ней подниматься.
Нет, дворец не был покинут, как подумала Жанна. Когда она поднялась по лестнице, до нее снаружи донесся шум голосов. Она прошла последние пролеты и осторожно, защищенная тенью, осмотрела террасу, освещенную лучами заводских прожекторов.
Все население дворца собралось тут. С дрожью ужаса Жанна узнала Уильяма Фернея. Она различила также советников, которых видела два часа назад, несколько людей из Черной стражи и дворцовых прислужников-негров.
Наклонившись над парапетом, они что-то показывали друг другу вдали, обмениваясь больше криками, чем словами, и возбужденно жестикулируя. Что так взволновало их?
Внезапно Уильям Ферней выпрямился, отдал громовым голосом какой-то приказ и, сопровождаемый своими людьми, устремился к лестнице, на верхних ступеньках которой находилась Жанна. Все они яростно размахивали револьверами и ружьями.
Еще секунда — и убежище Жанны будет открыто. Что сделают тогда с ней эти люди, охваченные диким возбуждением? Она погибла.
Испуганно оглядываясь в поисках хоть какого-нибудь убежища, Жанна вдруг заметила дверь, отделявшую лестницу от террасы. Толкнуть эту дверь, которая с шумом захлопнулась за ней, было для Жанны Бакстон делом одного мгновения. Ее положение сразу переменилось.
Крики ярости и страшные проклятия донеслись к Жанне снаружи. Она еще не успела задвинуть последний засов, как люди с террасы стали наносить удары прикладами по неожиданному препятствию, появившемуся перед ними.
Испуганная ревом, ударами, всем этим шумом, Жанна стояла неподвижная, дрожащая. Она не смогла бы сделать ни одного движения даже для спасения своей жизни. Устремив глаза на дверь, она ожидала, что та с минуты на минуту рухнет под ударами страшных врагов.
Но дверь не падала. Она даже не дрожала от яростных ударов, которые ей наносили. Тогда Жанна успокоилась и разглядела, что эта дверь, как и все двери на заводе и во дворце, была сделана из массивной, обитой железом доски, способной выдержать любой натиск. Нечего бояться, что Уильям Ферней взломает ее теми слабыми средствами, которыми он располагал.
Успокоенная, она пошла к брату и тут заметила, что лестница от нижнего этажа дворца и до террасы была последовательно преграждена пятью прочными дверями. Все предвидел Уильям Ферней, устраивая себе убежище от неожиданного нападения. Его дворец разделялся на многочисленные секции заграждениями, которые пришлось бы преодолевать одно за другим. Но теперь его предосторожности обернулись против него.
Жанна заперла все эти пять дверей, как и первую, и спустилась в нижний этаж.
Окна дворца были защищены крепкими решетками и железными ставнями. Не теряя ни минуты, Жанна закрыла ставни во всех этажах, от первого до последнего. Откуда взялась у нее сила ворочать эти тяжелые металлические створки? Она действовала лихорадочно, безотчетно, словно в лунатическом сне, ловко и быстро. В какой-нибудь час работа была закончена. Теперь она находилась в центре настоящей крепости из камня и стали, совершенно неприступной.
И только тогда почувствовала усталость. Ноги ее дрожали. С окровавленными руками, изможденная, она едва спустилась к Льюису.
— Что с тобой? — беспокойно спросил он, видя ее в таком состоянии.
Отдышавшись, Жанна рассказала ему, что она сделала.
— Мы хозяева дворца,— заключила она.
— Но нет ли другого выхода, кроме этой лестницы? — спросил брат, который никак не мог поверить такому счастливому повороту дела.
— Нет, я в этом уверена. Уильям заперт на террасе и не выйдет оттуда.
— Но зачем они все там собрались? — спросил Льюис.— Что тут происходит?
Этого Жанна и сама не знала. Занятая приготовлениями к защите, она ничего не замечала. Но теперь можно было узнать, что происходит. Следовало выглянуть наружу. Они поднялись в верхний этаж и приоткрыли один из ставней. Тут они сразу поняли возбуждение Уильяма Фернея и его компаньонов. У их ног, темная и молчаливая, лежала эспланада, зато на правом берегу Ред-Ривер они увидели яркие огни, откуда к ним доносились угрожающие крики. Все хижины негров пылали. Центр города, невольничий квартал представляли один огромный костер.
Пожар свирепствовал и в Гражданском корпусе, начал загораться уже и квартал Веселых ребят. Из той части этого квартала, которая еще не была затронута пожаром, доносились крики, проклятия, стоны, смешанные с беспрестанной пальбой.
— Это Тонгане! — сказала Жанна.— Невольники восстали.
— Невольники? Тонгане? — переспросил Льюис, который ничего не понял из этих слов.
Сестра коротко растолковала ему устройство Блекленда, насколько знала его по объяснениям Марселя Камаре, Тонгане и раненого советника Франа. Она рассказала в немногих словах, как очутилась в этом городе и по стечению каких обстоятельств стала здесь пленницей. Она также рассказала, зачем предприняла путешествие, как ей удавалось установить невиновность их брата Джорджа Бакстона после того, как она присоединилась к экспедиции Барсака, как была схвачена с частью этой экспедиции. Она показала ему завод, блестевший за эспланадой огнями прожекторов, пояснила его значение, назвала своих товарищей, которые, кроме негра Тонгане, там укрывались. А Тонгане отправился поднимать черное население Блекленда, и зрелище, открывавшееся перед их глазами, доказывало, что ему это удалось.
Но у нее, Жанны, не хватило терпения ждать, и она убежала этим вечером, одна, в надежде спасти других осажденных. Так она появилась возле несчастного брата. Тонгане же, очевидно, дал в это время долгожданный сигнал, ему переправили оружие, и восстание вспыхнуло. Уильям Ферней и его компаньоны, которым она внезапно преградила дорогу, очевидно, рвались в битву, которую могли наблюдать только с высокой террасы.