— В другом? Где же, мое дорогое дитя?
— Там, где произошла драма. В Кубо.
— В Кубо?
— Да, в Кубо. Там находится могила Джорджа, потому что там он умер, судя по рассказам, и если это так, станет видно, какой смертью он погиб. Потом нужно найти людей, переживших драму. Джордж командовал многочисленным отрядом. Невозможно, чтобы они все исчезли… Нужно допросить свидетелей и через них выяснить истину.
Лицо Жанны озарялось по мере того, как она говорила, голос ее дрожал от сдерживаемого энтузиазма.
— Ты права, девочка! — вскричал Аженор, незаметно попадая в западню.
Жанна приняла задорный вид.
— Ну, — сказала она, — раз я права, едем!
— Куда? — вскричал остолбеневший Аженор.
— В Кубо, дядюшка!
— В Кубо? Какого же черта ты хочешь послать в Кубо?
Жанна обвила руки вокруг шеи Аженора.
— Вас, мой добрый дядюшка, — шепнула она нежно.
— Меня?!
Аженор высвободился. На этот раз он серьезно рассердился.
— Ты с ума сошла! — запротестовал он, пытаясь уйти.
— Совсем нет! — ответила Жанна, преграждая ему дорогу. — Почему бы, в самом деле, вам не поехать в Кубо? Разве вы не любите путешествий?
— Я их ненавижу. Явиться на поезд в назначенный час — это свыше моих сил.
— А рыбная ловля, вы ее тоже ненавидите, не правда ли?
— Рыбная ловля?.. Я не вижу…
— А что вы скажете о рыбе, выуженной из Нигера и положенной на сковородку? Вот это не банально! В Нигере пескари огромны, как акулы, а уклейки похожи на тунцов! И это вас не соблазняет?
— Я не говорю нет… Однако…
— Занимаясь рыбной ловлей, вы сделаете расследования, допросите туземцев…
— А на каком языке? — насмешливо перебил Аженор. — Я не думаю, чтобы они говорили по-английски.
— И вот потому-то, — хладнокровно сказала Жанна, — лучше с ними говорить на языке бамбара.
— На бамбара? А разве я знаю бамбара?
— Так выучите его.
— В моем возрасте?
— Я же его выучила, а я ваша тетка!
— Ты! Ты говоришь на бамбара?
— Без сомнения. Послушайте только: «Джи докхо а бе на».
— Что это за тарабарщина?
— Это значит: «Я хочу пить». А вот еще: «И ду, ноно и мита».
— Я признаюсь, что… ноно… мита…
— Это означает: «Войди, ты будешь пить молоко». А вот: «Кукхо бе на, куну уарара уте а ман думуни». Не отгадывайте! Перевод: «Я очень голоден, я не ел со вчерашнего вечера».
— И надо все это учить?
— Да, и не теряйте времени, так как день отправления недалек.
— Какой день отправления? Но я не отправлюсь! Вот еще идея! Нет, я не буду вести пустую болтовню с твоими туземцами.
Жанна, по-видимому, отказалась от мысли его убедить.
— Тогда я еду одна, — сказала она печально.
— Одна, — пробормотал ошеломленный Аженор. — Ты хочешь ехать одна…
— В Кубо? Конечно.
— За полторы тысячи километров от берега!
— За тысячу восемьсот, дядюшка!
— Подвергнуться самым большим опасностям! И совсем одна!..
— Придется, раз вы не хотите ехать со мной, — ответила Жанна сухим тоном,
— Но это безумие! Это умственное заблуждение! Белая горячка! — закричал Аженор и убежал, хлопнув дверью.
Но когда назавтра он хотел увидеть Жанну, ему ответили, что она не принимает, и так было и в следующие дни. Аженор не вынес этой игры. Через четыре дня он спустил флаг.
Впрочем, каждый раз, как его молодая тетушка выражала какое-нибудь желание, он постепенно склонялся на ее сторону. Это путешествие, сначала казавшееся ему бессмысленным, на второй день стало представляться возможным, на третий — очень выполнимым, на четвертый — чрезвычайно легким.
Вот почему не прошло четырежды двадцать четыре часа, как он почетно сдался, признал свою ошибку и заявил, что готов отправиться.
Жанна имела великодушие не упрекать его.
— Изучите сначала язык страны, — сказала она, целуя его в обе щеки.
С этих пор Аженора только и можно было видеть старательно изучающим язык бамбара.
Прежде чем пуститься в путь, Жанна должна была получить согласие отца. Она получила его легче, чем надеялась. Едва лишь она сказала, что хочет предпринять путешествие, как он сделал жест, выражавший согласие, и тотчас погрузился в свою угрюмую печаль. Слышал ли даже он слова дочери? По всей очевидности, здесь его ничто уже не интересовало.
Устроив эту сторону дела, Жанна и Аженор начали готовиться к путешествию. Они еще не знали в то время, какую поддержку может им оказать экспедиция Барсака. Они поступали так, точно им придется предпринять одним и лишь с собственными ресурсами эту сумасшедшую скачку за три-четыре тысячи километров.
Уже несколько лет Жанна тщательно изучала географию тех областей, которые собиралась пересечь. Труды Флеттерса, доктора Барта, капитана Бингера, полковника Монтейля дали ей точное понятие об этом крае и его обитателях. Она также узнала, что, если организует вооруженную экспедицию, то есть окружит себя внушительным отрядом в триста-четыреста добровольцев, которых придется вооружить, кормить и оплачивать, то ей придется понести значительные расходы, и, кроме того, она столкнется с воинственными племенами, которые противопоставят силе силу. Ей придется сражаться, чтобы достигнуть цели, если только она ее достигнет.
Капитан Бингер заявлял, что если туземцы захотят помешать экспедиции пройти, они всегда это сделают или атакуя ее, или опустошая все перед ней и вынуждая отступить из-за недостатка припасов.
Жанна, крайне пораженная этим замечанием, решила предпринять мирное путешествие. Поменьше оружия на виду, несколько преданных, надежных людей, и жизненный нерв войны — деньги и, кроме них, — подарки, предназначенные вождям селений и их чиновникам.
Заготовив полотняную одежду для сухого времени года и шерстяную для дождливого, Жанна и Аженор уложили ее в сундуки, доведя их число до минимума. Они упаковали подарки туземцам: негодные к употреблению скверные ружья, узорчатые материи, яркие и пестрые шелковые платки, поддельный жемчуг, иголки, булавки, галантерейные товары, парижские вещицы, галуны, пуговицы, карандаши и прочее — в общем целый мелочной базар.
Они увозили также с собой аптечку, оружие, подзорные трубы, компасы, лагерные палатки, несколько книг, словари, самые свежие географические карты, кухонную посуду, туалетные принадлежности, чай, провизию, словом, целый груз необходимых предметов, старательно выбранных для долгого пребывания в .лесах, вдали от каких-либо центров снабжения. Наконец, металлический футляр, никель которого блестел на солнце, содержал набор удилищ, лесок и крючков в количестве, достаточном для полдюжины рыболовов. Это был личный багаж Аженора.
Тетка и племянник, или дядя и племянница, как вам больше нравится, решили отправиться в Ливерпуль, где должны бы -ли сесть на судно линии
Уайт — Стар — «Серее», идущее в Африку. Их первоначальное намерение было отправиться в английскую Гамбию. Но узнав позднее — во время остановки в Сен-Лун, что в Конакри ждут французскую экспедицию, которая должна следовать по пути, сходному с их путем, они решили присоединиться к соотечественникам де Сен-Берена.
В конце сентября они отправили в Ливерпуль многочисленный багаж, а 2 октября позавтракали в последний раз вдвоем (лорд Бакстон никогда не покидал своей комнаты) в большой столовой замка Гленор. Этот последний завтрак был печален и молчалив. Каково бы ни было величие задачи, которую она на себя возложил; Жанна Бакстон не могла помешать себе думать, что она. быть может, не увидит больше замка, колыбели ее детства и юности, а если и вернется, то старый отец, возможно, уже не раскроет ей свои объятия.
И, однако, для него она делала эту попытку, полную опасностей и трудов. Для того чтобы принести хоть немного радости в опустошенную душу, хотела она восстановить семейную честь, смыть грязь, запачкавшую их герб.
Когда приблизился час отправления, Жанна попросила у отца разрешения проститься с ним. Она была введена вместе с Аженором в комнату старика. Он сидел у высокого окна, из которого открывался вид на поля. Его пристальный взгляд терялся в дали, как будто он ожидал, что оттуда кто-то явится. Кто же? Джордж, его сын Джордж, изменник?