Только раковина-жемчужница так и не успела спуститься с капитанского мостика, а камбала еще глубже зарылась в мягкий песчаный ковер.
Без всякого страха остались на корабле отважные крабы-путешественники. Они по привычке прицепились к корме, и с удовольствием пустились в новое путешествие.
Раковина-жемчужница спряталась за морскую капусту и ждала, что будет дальше. Она вся дрожала — не то от страха, не то — от возмущения: ведь рак отшельник в трудную минуту убежал и оставил ее одну.
А корабль поднимался все выше, и вода становилась все прозрачнее. Наконец, стало совсем светло.
Раковина-жемчужница увидела странное синее небо и, ослепленная горячим солнечным светом, крепко-накрепко прихлопнула створки своей раковины. Несмотря на это. она все же услышала, как рядом на другом корабле громко и радостно закричали:
— Ура-а-а!
Почти в это же мгновение в трюме раздался короткий сухой треск — это разорвалась на части бедная камбала. Она привыкла жить на дне, под толстым слоем воды и не смогла перенести слишком быстрого изменения обстановки…
Тут папа задумался и замолчал. Лена тоже молчала. надув губы.
— Нехорошая сказка! — вдруг сказала она.
— Почему нехорошая? — удивился папа.
— Камбалу жалко, вот… — тихо, чуть не плачи, проговорила Лена.
Папа улыбнулся:
— Ну что же, камбалу, конечно, жалко, но зато на этом корабле теперь можно плавать.
— Как же на нем плавают, если он весь в водорослях и с пробоиной в дне? — все еще недовольным голосом спросила Лена.
— А мы его, конечно, сначала почистили и ночи пили, — ответил папа. — Если хочешь, завтра пойдем тобой в порт и посмотрим на этот корабль.
У Лены загорелись глаза.
— А можно будет забраться на капитанский мостик? — спросила она.
— Можно.
Лена от радости стала прыгать и хлопать в ладоши. Потом вдруг остановилась, посмотрела хитро на папу и сказала:
Постой, постой… Ведь ты водолаз Значит, это ты поднимал корабль, да? II все это не сказка, а самая настоящая правда?
Папа засмеялся, потом достал из кармана кителя красивую ракушку и сказал серьезно:
— В каждой сказке есть правда. Ленка. А в доказательство вот тебе домик раковины-жемчужницы. Я подобрал ее на капитанском мостике.
ПРИНЦЕССА НОЧИ
На широком подоконнике в больших и маленьких глиняных горшочках, обернутых цветной бумагой, ли обыкновенные комнатные цветы. Посредине стояла финиковая пальма, гордо подняв кверху листья Рядом с пальмой рос беззаботный веселый тюльпан Он целыми днями грелся на солнце, а весной радовал всех красивыми, необыкновенно яркими цветами.
По другую сторону от пальмы стоял горшочек с растением, которое имело странное название «сплетни». Оно скорее походило на траву, чем на цветок Эта сочная трава была очень любопытна и расползалась стебельками по всему подоконнику.
А немного поодаль, на краю подоконника рос невзрачный на вид маленький кактус, удивительно похожий на зеленого ежика.
Самым главным среди комнатных цветов считался большой фикус, который с важным видом стоял на скамеечке около окна, потому что не умещался на подоконнике.
Как только цветы оставались один в комнате, они начинали без умолку тараторить и шептаться, рассказывая друг другу последние новости. А в новостях недостатка не было, потому что через открытое окно их часто посещали бабочки, пчелы и мухи и сообщали о том. что делается на свете.
Один только кактус ни с кем не разговаривал. И за это цветы невзлюбили его.
Как-то вечером трава «сплетни» подползла своими листьями поближе к кактусу и торопливо зашептала:
— Вы знаете новость? Я слышала от духи, что мои соседка^ пальма хочет стать на место фикуса и быть царицей над нами! Она ведь такая гордячка! Но я-то знаю, что она ничего не стоит. Я все время наблюдаю за ней и ни разу не видела, чтобы она цвела Что вы на это скажете?
Кактус спокойно выслушал ее и ничего не ответил. Трава «сплетни» возмущенно прошипела:
— Фи, какая невоспитанность! — и отползла от кактуса. Затем она протянулась к пальме и сказала ей шепотом:
— Я слышала, что этот уродливый кактус вовсе не цветок, а просто колючка! Его хотели выбросить за окно, но забыли и оставили на подоконнике. Я ведь заметила, что его почти никогда не поливают.
Пальма презрительно глянула на кактус и громко ответила:
— А я вообще его до сих пор не замечала Не понимаю, как он попал в наше общество! В нем ведь нет никакой красоты — одно уродство!
Тюльпан услышал, что бранят кактус, и туг же ввязался в разговор:
— Эй, ты, уродина, — насмешливо крикнул он. — Откуда ты взялся? Может быть, ты расскажешь, кто твои родители? Бьюсь об заклад, это какие-нибудь сухие колючие палки!
— Друзья мои. не будем оскорблять родителей, — заметил фикус. — Я думаю, что они были почтенными цветами. А этот кактус… ведь недаром говорится: «в семье не без урода».
Маленькому кактусу обидно было слушать такие речи, но он был очень скромным и поэтому продолжал молчать.
— Ха, ха! — воскликнул тюльпан. — Да он дикарь, и не умеет говорить!
— Ну, что ж, тихо сказал тогда кактус. Если вы хотите знать мою историю, то слушайте.
— Тише, тише, слушайте! — пискнула трава «сплетни». — Сейчас он расскажет, где родился. Я уверена. что на помойке. Хи-хи!
Но когда кактус начал рассказывать свою историю. все цветы невольно притихли. Вот что они услышали.
«Когда-то в древние времена далекая страна Мексика была покрыта дремучими непроходимыми лесами. Здесь росли деревья-великаны, расцветали причудливые ароматные цветы. Среди них прокладывали тропы неведомые звери, а воздух оглашался пением диковинных птиц.
Но вот однажды прилетел с юга горячий ветер Суховей. Увидели его зеленые листья, затрепетали от страха и тут же свернулись в темные безжизненные трубочки.
А Суховей все мчал и мчал за собой страшную черную колесницу царицы Жажды. Стучали по земле зыбкие песочные колеса, к самому небу взвивались черные столбы смерчей. И всюду, где проносилась колесница, оставались только желтые сыпучие пески.
В знойном безжизненном небе пылало раскаленное солнце, которое сжигало и превращало в пепел все живое.
Так на месте Дремучих лесов появилась огромная бескрайняя пустыня. Далеко, далеко, насколько хватает глаз, простираются зыбкие пески, и пустыня похожа на океан с застывшими и онемевшими волнами.
В самом центре пустыни раскинулись владения царицы пустыни Жажды. Она сидела на раскаленном песчаном троне и играла проворной серой ящерицей.
Когда царице хотелось полюбоваться своими сокровищами, она снимала с пальца медное кольцо и смотрела через него вниз. Песок сразу же становился прозрачным, и Жажда могла видеть неисчерпаемые запасы каменного угля и нефти, залежи редких и драгоценных металлов, сверкающие алмазы. Эти богатства были надежно спрятаны под знойными непроходимыми песками.
Во все концы своего песчаного царства посылала Жажда гонцов — маленьких серых ящериц в крошечных золотых коронах. Возвращаясь во дворец, они рассказывали царице о том, что видели в пути.
Послушные приказу Жажды, по всей пустыне медленно, но неотступно кочевали огромные песчаные волны-барханы. Им помогал передвигаться ветер, они все уничтожали на своем пути: вырывали редкие колючие кустарники, засыпали серебристые родники и крошечные речушки.
А когда в пустыне проносился смерч, то к самому небу поднималась черная песчаная туча. В это время угасало даже солнце.
И вот однажды, когда Жажда сидела на своем троне и забавлялась черными ядовитыми змеями, к ней подползла быстрая ящерица. Она блеснула золотой короной и вкрадчиво заговорила:
— О, царица пустыни! Тебе все подвластно здесь — и змеи, и небо, и пески, и ветер. Ты уничтожила вокруг все живое, ты укутала землю страшными сыпучими песками… Но ты не сожгла, не уничтожила кактусы…
Нахмурилась царица, не по душе ей пришлись такие слова:
— Где видела ты, ничтожная ящерица, этих зверей? — с гневом спросила она.