Надвинув на голову рамку с наушниками, он подошел к одному из экранов и стал подкручивать пластмассовые рукоятки. Скосив глаза, Генка видел, как заплясали на экране разноцветные стрелки. Несколько минут Сергей Ильич сосредоточенно следил за этим танцем, одновременно прислушиваясь к шороху в наушниках, затем пожал плечами и подошел ко второму экрану. Экран засветился, и Генка с изумлением увидел на нем изображение человеческой головы, усеянное слабо мерцающими точками.
— Так повтори, пожалуйста, Геннадий, какие ты знаешь марки папирос,- поглядывая то на экран, то на белую ленту, выползающую откуда-то снизу, попросил Сергей Ильич.
Скучным голосом Генка стал повторять все, что говорил раньше. Вдобавок он еще вспомнил сигареты «Памир» и папиросы «Север» и «Прибой».
— А на паровозе ты катался? — продолжал спрашивать Сергей Ильич.
— Еще бы! — с гордостью ответил Генка, но тут же честно признался: — Нет, на паровозе только два раза, меня папа брал. А вот в вагонах даже не помню сколько. И билеты в кассе покупал…
— Би-ле-ты,- с расстановкой повторил Сергей Ильич и вдруг нерешительно спросил: — А ты не знаешь, сколько стоил, ну, предположим, в середине двадцатого века килограмм черного хлеба?
— В 1961 году буханка украинского стоила 14 копеек,- без запинки ответил Генка и хотел добавить, что мама очень часто поручала ему купить хлеб, но тут неожиданная мысль заставила его замолчать и плотно сжать губы. Он вспомнил, что сейчас, в 20.. году, деньги давно уже отменены, вспомнил, какие недоуменные лица были у всех, когда он заговорил о папиросах, о которых это новое общество, очевидно, уже ничего не знает, и понял, что лучше всего ему самому рассказать все по порядку. И то, что он не тот, за кого его принимают, и что он действительно родился в середине двадцатого века, и как он попал в 20.. год.
Инстинктивно Генка схватился за карман и тут с ужасом вспомнил, что все его вещи вместе с замечательными «Диогеновыми часами» — драгоценной машиной времени — остались в ящике для ненужных вещей в «Пункте обмена обуви и одежды». Окончательно растерявшись, он тупо уставился в потолок. Сергей Ильич что-то говорил. Генка слышал его тревожный голос, но смысл сказанного не доходил до его сознания.
Только когда доктор стал торопливо снимать с Генки присоски и отстегивать ремни крепления, он разобрал наконец его слова.
— Ничего, ничего, дружок. Ничего страшного, просто сильное нервное истощение.- Голос Сергея Ильича звучал ласково и дружелюбно.- Историю ты, очевидно, знаешь отлично, только сейчас ни о чем не говори, отдыхай, не волнуйся — и все будет в порядке. Ты, конечно, знаешь, что паровозы давно канули в вечность, так же, как папиросы и трамваи. Разве ты не прибыл на космодром в воздушном лайнере или в подземном экспрессе? Молчи, молчи,- заторопился он, хотя Генка и так молчал.- Тебе нужно хорошенько отдохнуть, а потом, когда подлечишься, ты сможешь опять читать все, что тебе заблагорассудится, хоть об ископаемых ящерах…
— Динозаврах,- с горечью подсказал Генка.
— Вот-вот, и о динозаврах,- преувеличенно бодро подхватил Сергей Ильич.- Только сейчас, пожалуйста, ни о чем не думай и ничего не вспоминай. К тебе придет Нина, она с тобой побудет. Вы посмотрите в окошко. Скоро будем подлетать к Марсу. Он отсюда гораздо красивее, чем в стереокино. Договорились?
Генка равнодушно кивнул. Устало уронив голову, он тоскливо смотрел на стеганое одеяло стенного покрытия и видел далекие милые образы… И как это его угораздило забыть машину времени?..
Словно издали до Генки донесся шорох закрывшейся за Сергеем Ильичом двери. Спустя несколько минут шорох повторился, и над ним, слегка покачиваясь, повисла Нина.
— Ну, чего разлегся?! — весело проговорила она, щелкнув его по носу.- Идем в кают-компанию обедать. У нас тут насчет питания строго.
Генка уныло поднялся и молча поплелся за Ниной. В кают-компании — высокой, просторной комнате — стоял круглый стол, похожий на тумбу, с углублениями для ног. Почти весь экипаж межпланетного корабля разместился вокруг стола в мягких креслах. Едва Генка уселся рядом с Ниной, как строгий голос из спрятанного где-то репродуктора оповестил: «Внимание, начинаю ускорение. Всем членам экипажа принять меры предосторожности.- И после небольшой паузы уже совсем по-обычному: — Это касается и нашего гостя Гены Диогенова». Все посмотрели на Генку и засмеялись, а Генка смутился.
Послышалось негромкое гудение, и он почувствовал, как руки потяжелели, а тело вдавилось в упругую ткань кресла.
— Это он для тебя дает ускорение, чтоб ты мог спокойно покушать,- шепнула Нина. Сидевший на против Сергей Ильич шутливо погрозил ей кулаком.