Генка рванулся в сторону.
— Полиция! — оглушительно завопил человек в синем сюртуке, но Генка уже мчался, не разбирая дороги, по пустырю.
За пустырем тянулись грязные немощеные улицы и виднелась насыпь железной дороги.
Миновав насыпь, Генка прошел по засыпанной шлаком и мусором тропинке и вышел к станции. Это было продолговатое каменное строение с дощатым перроном и деревянными столбами, на которых висели громоздкие жестяные фонари. Топая сапогами, по перрону прохаживался толстый городовой с длинной шашкой и рыжими прокуренными усами. Генка опасливо посмотрел на него и через калитку прошмыгнул на привокзальную площадь. Вместо стройных зданий, знакомых и родных «Минских ворот» за площадью громоздились приземистые серые дома с железными крышами и высокими крылечками.
У здания вокзала с хрустом жевала сено лошадь, запряженная в черную коляску с кожаным верхом. На облучке дремал извозчик.
Генка медленно перешел площадь и, петляя по кривым закоулкам, вышел на главную улицу. «Губернаторская»,- прочел он на углу одного из домов. Вдоль улицы тянулись тонкие рельсы, но трамвайных проводов не было. Пока Генка стоял и гадал, что это за рельсы, позади зацокали по булыжнику копыта и его обогнал длинный фургон, запряженный парой лошадей. На возвышении впереди сидел унылый парень в синей помятой форме и сонно клевал носом. Длинный хлыст, словно антенна, покачивался над его головой. Генка посмотрел на нелепое скрипучее сооружение и рассмеялся. «Водитель кобылы» рассеянно оглянулся на него и хлестнул лошадей. Фургон покатился чуть быстрее.
«Какой же тут сейчас год?» — подумал Генка и оглянулся, высматривая, кого бы об этом спросить. Невдалеке он увидел бедно одетого мальчишку примерно таких же лет, как и он сам.
— Ты не знаешь, какое сегодня число?
Мальчик настороженно посмотрел на Генку и,
ничего не сказав, отошел в сторону.
— Ты что, немой, что ли? — удивился Генка и, догнав мальчишку, взял его за плечо.
— Чего привязался? — грубо крикнул тот, повернувшись к Генке и сжав грязные кулаки.- В морду хочешь, или как?
— Я же только спросить хотел,- не отставал Генка.- Тебе что, сказать жалко?
Несколько секунд они молча рассматривали друг друга. Настороженный огонек в глазах мальчишки погас, и, посмотрев в сторону, мимо Генки, он уже дружелюбнее произнес:
— Ну, спрашивай.
— Какое сегодня число? — не решаясь сразу спросить о годе, повторил свой вопрос Генка.
В глазах незнакомца опять мелькнуло недоверие. Он испытующе посмотрел на Генку и, отвернувшись, тоскливо сказал:
— Не знаю я никаких числов. Незачем они мне, я неграмотный.
— Неграмотный? Ты что, никогда не учился в школе?
— А ты, значит, учился? — В глазах мальчишки блеснула откровенная насмешка.- Подумаешь, расхвастался, грамотей! В школе числа научился.- Голос его вдруг стал жестким.- А нам некогда в школах чернилами мазать, надо на хлеб зарабатывать. Вот ты бы не пожрал неделю, так все бы свои числа забыл. Ба-рин! — язвительно, с расстановкой добавил он и, круто повернувшись, ушел. Генка посмотрел ему вслед и зашагал в противоположную сторону.
Посреди одного из кварталов высилась церковь. С колокольни уныло гудели колокола, наполняя улицу тоскливой тревогой.
Поравнявшись с церковью, прохожие останавливались. Мужчины снимали шапки и размашисто крестились, некоторые женщины опускались на колени и земно кланялись.
Важно задрав пышную бороду и не глядя по сторонам, в церковь прошел поп. За ним, причитая, повалила толпа сморщенных старушек и разряженных купчих.
Колокола смолкли. В наступившей тишине хрипло каркали вороны. Вслед за толстяком в меховом, не по сезону теплом пальто Генка поднялся по крутым ступеням и вошел в церковь. Там уже было полно людей. Здоровенный служка в длинной черной рясе продавал желтые свечи.
Толстяк в меховом пальто грохнулся на колени у почерневшей иконы, неразборчиво что-то забормотал и стал кланяться, ударяясь лбом в каменный пол.
Икона была старая, сквозь облупленную краску виднелись серые доски. На грязноватом фоне выделялись только глаза и лимонные полоски «сияния». Генка до боли прикусил губу, но все же, не выдержал и, прыснув со смеху, выскочил из «божьего храма».
Все еще смеясь, он перешел площадь и зашагал, разглядывая вывески, по кирпичному тротуару. Миновав несколько домов, он услышал запах свежего хлеба. В соседнем доме помещалась булочная.
В животе у него засосало. Генка вспомнил, что давно ничего не ел, и, не раздумывая, зашел в булочную. Прыщеватый приказчик с лисьим лицом и бегающими глазками повернулся к Генке: