- Хотел бы я видеть доброго волшебника без бороды…
Чтобы прекратить неприятный для дедушки разговор, Забава спросила, краснея и запинаясь:
- Скажите, пожалуйста, друг Клад… зачем вы носите эти желтые маски и костюмы?
- Эти маски и костюмы, девочка, предохраняют нас от зноя Эо Тау, которого мы никогда не испытывали на нашей холодной планете. Даже в горах Эо Тау, где сравнительно прохладно, мы чувствуем некоторые затруднения. Кроме того, у нас на Эфери Тау воздух в сравнении с воздухом Эо Тау сильно разрежен. Поэтому легко дышится нам только здесь, в горах. А внизу от излишков кислорода нам помогают избавляться наши желтые маски. Но, друзья, мы продолжим беседу позже… Мы уже прилетели в наш лагерь.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
в которой земляне знакомятся с красавицей Флер
Взволнованные космонавты, словно по команде, посмотрели вниз. Летательный аппарат медленно парил над огромным горным плато, с трех сторон окруженным темными зубчатыми скалами.
Четвертая, открытая сторона плато кончалась головокружительным каменистым обрывом над океаном. Даже отсюда, с воздуха, было видно, на какой страшной высоте основали разведчики Эфери Тау свой лагерь.
Глубоко-глубоко внизу белела тоненькая и, казалось, неподвижная ниточка океанского прибоя. Там, должно быть, бушевал шторм. Но здесь, в тишине можно было лишь догадываться, с каким шумом разбивались о прибрежные камни пенистые валы.
Посреди плато двумя рядами возвышались шестигранные строения с прозрачными, поблескивающими под солнцем куполообразными крышами. А рядом с ними стояли летательные аппараты, такие же, как и тот, в котором находились сейчас земляне.
Из строений торопливо выбегали люди. Их было много - несколько десятков. Они приветливо махали руками снижающимся космонавтам.
- Они приветствуют вас, друг Клад? - спросил Илья Муромец.
- Нет, они приветствуют вас, мальчик.
- Нас? Разве они уже знают о нашем прибытии на Эо Тау?
- Об этом в лагерь должны были сообщить мои товарищи, оставшиеся сторожить мыслеплан. Троим из вас врач нашей экспедиции сейчас окажет помощь.
Крылья летательного аппарата приподнялись и затрепетали, словно крылья птицы. Легкая вибрирующая дрожь передалась от аппарата землянам. Но это продолжалась не больше трех секунд. Аппарат неслышно коснулся поверхности плато. Невидимая крыша над головами путешественников разомкнулась, и в кабину ворвались струи холодного воздуха и громкие гортанные возгласы:
- Верите, зэмлаки!
- Верите, верите!
- Зэмлаки, верите!
Волшебная шкатулка поперхнулась, защелкала и наконец перевела: "Привет землякам!"
Летательный аппарат окружили люди в желтых костюмах. Десятки глаз, опушенных темными ресницами, сияли улыбками.
Волшебник поднялся во весь рост и торжественно крикнул:
- Верите, эферийцы!
- Верито! - дружно ответили разведчики Эфери Тау.
Земляне вышли из кабины. Им было холодно, и их зубы начали мелко-мелко постукивать. Они дышали, широко открыв рты: им не хватало воздуха. В ушах зашумело.
Клад сделал движение рукой, и разведчики Эфери Тау сразу умолкли и расступились, образуя проход.
С трудом поднимая сразу ослабевшие ноги, земляне двинулись за Кладом к высокому шестистенному строению. Одна из стен с мягким шелестом поднялась перед ними и сейчас же опустилась, как только они вошли в помещение. Клад остался по ту сторону входа.
В помещении было относительно тепло и дышалось легче.
- Приступ горной болезни, - сказал Волшебник. - Не огорчайтесь, друзья, это неприятно главным образом вначале. Я думаю, постепенно мы сможем привыкнуть к разреженному воздуху. В молодости я поднимался с альпинистами на Казбек и испытывал тогда то же самое.
Земляне осмотрелись. Они стояли посреди шестигранной комнаты с высокими гладкими стенами. Солнце заливало ее светом сквозь прозрачный потолок. Как потом убедились земляне, таких шестигранных комнат в каждом строении насчитывалось не меньше дюжины; они примыкали одна к другой, словно соты в пчелином улье. Внутренние стены этих комнат-сот были непрозрачными, а наружные просвечивали, как стекло, и закрывались легкими золотистыми шторами.
Несколько низких мягких сидений, и перед каждым сиденьем такой же низкий столик с отполированным верхом - вот и все, что было в той комнате, в которой оказались земляне.
- Ну что ж, - сказал Волшебник, - эти сиденья располагают к отдыху. Давайте сядем, друзья.
- Эферийцы, кажется, уже забыли про нас, - капризно проговорила Забава, - а Клад обещал показать нас врачу.
Волшебник погрозил ей пальцем:
- Я сам беспокоюсь о вашем здоровье, однако это не означает, что мы должны ворчать, как это делаешь ты, внучка. Эферийцы приняли нас, как самых почетных гостей, и…
Он не договорил, потому что наружная стена поднялась, на землян снова пахнуло холодом, и в комнату вошла девушка со светлым ящиком в руке.
Невысокая, стройная, с короткими вьющимися волосами, с еще более нежным, чем у Клада, лицом, с неясными тенями от ресниц под глазами, она казалась слабенькой и беспомощной, но была так необыкновенно хороша, как иной раз выглядит хрупкий, но прелестный цветок, распустившийся не в лесу под ярким солнцем, а зимой в заснеженной оранжерее. Это сравнение пришло в голову Волшебнику: он любил цветы.
И Волшебник, и Забава, и мальчики смотрели на девушку затуманенными, улыбающимися глазами - так некоторые люди слушают чарующую слух музыку или рассматривают какую-нибудь удивительную, поразившую воображение картину.
Вошедшая, вероятно, не поняла, что они ошеломлены ее красотой. Ее губы дрогнули в улыбке, и она певуче проговорила:
- Верито…
- Верито, дитя мое, - глухо и растроганно ответил Волшебник.
- Мне сказали, что вы сможете понимать меня при помощи какого-то механизма, - продолжала она все еще улыбаясь. - Я врач экспедиции.
- Вы врач? - изумился Волшебник. - Но сколько же вам лет, прелестное дитя?
Она помедлила несколько мгновений.
- Я хочу ответить так, чтобы вы поняли меня, потому что не знаю, сколько времени длится год на вашей планете.
- В нашем году триста шестьдесят пять суток… Иными словами, наша Земля, совершая полет вокруг солнца, оборачивается вокруг себя триста шестьдесят пять раз.
Она закивала головой и пояснила:
- Эфери Тау оборачивается вокруг себя четыреста двадцать два раза, пока летит вокруг нашего Ладо.
- Сколько же раз планета Эфери Тау облетела Ладо с тех пор, как вы родились, прелестное дитя?
Она спокойно ответила:
- Сто девяносто два раза, и еще после этого Эфери Тау обернулась вокруг себя триста один раз.
- Что?! - воскликнул Волшебник, вскакивая. - Это немыслимо! Вам почти сто девяносто три года?.. Да нет же, значительно больше в переводе на земное время! Ведь наш год короче вашего. Вы шутите, дитя мое!.. Впрочем, я не имею права называть вас так. Ведь вы значительно старше меня, старика!..
- Дедушка, - перебила его Забава, - а может быть, сутки на Эфери Тау короче, чем на Земле?
- Гм… не думаю… - Он помолчал и погладил свою бороду. - Сейчас проверим. Скажите, дитя мое… Простите! Скажите, доктор, знаете ли вы, что такое секунда?
Он ритмично постучал по столу: раз, два, три, четыре…
Она сразу поняла его и, согнув длинные изящные пальцы, повторила стук.
- Тиль, - сказала она. - Секунда - это тиль. Правда, мне показалось, что вы стучали несколько чаще, чем я. Возможно, ваша секунда на какую-то долю короче нашего тиля. Сто тилей составляют один тильтиль. А сто тильтилей равняются одному солтану. В наших сутках, которые мы называем по солнцу - ладос, восемнадцать солтанов.
- Значит, вам, уважаемый доктор, в два раза больше земных лет, чем я предполагал, - упавшим голосом проговорил Волшебник. - Ну, конечно же, в ваших сутках сто восемьдесят тысяч тилей, то есть пятьдесят земных часов. Причем это в том случае, если считать, что тили и секунды суть одно и то же… Но скажите, пожалуйста, каким образом эферийцам удается жить целые столетия? И еще один вопрос, как вас зовут?