К тому же у меня на примете было местечко, которое Нортон с удовольствием посетит, Файер-Айленд находится от Манхэттена в часе езды на машине или электричке. И как вы помните, каждое лето я снимал дом в городке Фейр-Харбор. Это был чудесный маленький гостевой домик, выкрашенный в небесно-голубой цвет; в нем одна уютно обставленная комната, небольшая встроенная в нишу кухонька и спаленка под самой крышей. Имелась и уютная терраска, которую я с большим трудом заставлял себя покинуть, хотя берег находился в пятнадцати метрах. Сам остров был примерно сорок два километра в длину и два квартала в ширину от залива до пляжа. Здесь располагалось множество различных небольших общин, у каждой из которых имелись свои правила и образ жизни. Правила варьировались от «Нельзя есть у всех на виду» в одной особенно многолюдной общине и «Не разжигать костров на пляже» в общине, придерживающейся соблюдения особых предосторожностей, до «Посадка гидросамолетов толстосумов запрещена, или мы отстрелим вам голову» в общине рабочих. А образ жизни — от «Необузданные, разведенные и гетеросексуальные манхэттенцы, отплясывающие ночь напролет на дискотеке в отчаянной попытке найти себе пару на новогодний вечер» и «Занудной просьбы не давать моему дому забавных прозвищ — я здесь, чтобы отдохнуть, а не вести разговоры с незнакомцами» до «Если вы не гей и хотя бы раза три не брали в видеопрокате „Музыку не остановить“, то даже не утруждайте себя тем, чтобы сходить на берег». Я принадлежал к общине «Занудная просьба и т. д. и т. п.», и меня вполне это устраивало. Более того, я считал это почти раем. Тут был один ресторан, в котором я обедал один раз за лето, маленький продуктовый магазин, где я бывал, пожалуй, слишком часто, и дешевый магазинчик, управляемый женщиной, когда-то танцевавшей в легендарном синхронном балете «Рокеттс» (Она вскидывала ножку еще в то время, когда вышел первый фильм с Брандо «Мужчины».) Меня окружало множество милых семейств с чудесными ребятишками. Но самое замечательное, что на Файер-Айленде были запрещены автомобили. Если вам не хочется ходить пешком, можно воспользоваться велосипедом. Если вам не хочется ни того, ни другого, можете сидеть под солнцем и слушать плеск волн. Казалось, что время просто забыло про это место с его тротуарами, водным такси и каждый-знает-каждого. Но самое главное, здесь безопасно. Файер-Айленд заставляет вас поверить, что ничего плохого тут не случится, во всяком случае, ничего хуже разбитых коленок, если вы ребенок, или, если вы взрослый, перебравший с выпивкой на вечеринке, оказаться в постели с толстушкой по имени Наоми. Вот почему я посчитал это идеальным местом для первой экскурсии Нортона.
Когда Синди поняла, что я настроен серьезно и не оставлю своего кота в одиночестве на уик-энд, то решила попробовать это с Марло. Она не хотела, чтобы он вырос с ощущением заброшенного приемного ребенка.
Для нашей первой семейной поездки мы заказали фургон «У Томми». Он подбирает вас и множество других молодых и энергичных «борцов за место под солнцем», жаждущих — и кричащих об этом во все горло — покинуть город на Манхэттене, и высаживает у парома Файер-Айленда. Мы купили обычный пластиковый контейнер для перевозки животных с металлическими прутьями наверху. Поскольку коты были маленькими, мы решили, что им обоим будет в нем просторно.
Мы встретили фургон на пересечении Пятьдесят третьей и Пятой авеню, погрузили свои сумки и забрались внутрь сами, попытавшись устроиться с комфортом. Контейнер с котами я поставил себе на колени.
Через пятнадцать минут я решил, что неудобно лежать, свернувшись внутри портативной тюрьмы для животных, поэтому слегка приоткрыл контейнер и сунул в него руку, желая ободряюще погладить обоих парней. Марло не отреагировал. Он зарылся носом в угол и изо всех сил старался притвориться, будто уже три недели находится в коме. Однако Нортон быстро потянулся к моим пальцам и принялся их подталкивать снизу вверх. Я погладил его, но стоило Синди отвернуться, чтобы с ужасом посмотреть на пару висящих золотых сережек с написанными на них телефонными номерами — три номера на левом и четыре на правом ухе; полагаю, у владелицы этих серег на теле есть место, о котором мне не хотелось бы знать, где она вытатуировала телефонный код района, — как я вытащил Нортона из контейнера.
Кот благодарно посмотрел на меня и мяукнул. На звук повернулась Синди. Увидев у меня на коленях котенка, она закатила глаза.
— Понимаю… — Я притворился, что поддерживаю ее жестокий подход к путешествию питомцев. — Но он выглядел таким несчастным…