Воды было вдоволь. Недоставало питания. Прошедший накануне косяк рыбы дразнил воображение команды, и поэтому каждый, кто подходил теперь к борту, считал своим долгом проверить, не движется ли опять где косяк рыбы. Так же внимательно и часто смотрели теперь все за борт на случай, не покажется ли где акула, но и акул тоже не видно было.
Тот, кто читал книжки о путешествиях в тропических морях, хорошо, наверное, помнит описания о том, как за всеми кораблями, идущими в этих морях, плывут всегда жадные акулы. Для людей, век не плававших не только в тропических морях, а даже никогда никаких морей не видевших, достоверность таких описаний остаётся, конечно, вне всяких подозрений. Но для моряков, годами плавающих в тропиках, описания эти кажутся и наивными и недобросовестными. Тот, кто плавал в тропиках, знает, что можно сделать один, два, даже три рейса по Красному морю, Индийскому океану, по Восточно- и Южно-Китайскому морям и ни разу не увидеть ни одной акулы.
Акулы появляются у судов неожиданно, плывут некоторое время, часто вместе с дельфинами около носа судна и без видимой причины, опять уходят от судна в море.
В 1911 году, когда в Красном море на пароходе Добровольного флота «Владимир» среди турецких солдат свирепствовала азиатская холера, за пароходом действительно несколько дней шли табуны акул до самого Суэца.
Направляемые турецким правительством из Аравии на войну в Триполи солдаты умирали на палубе «Владимира» ежедневно десятками. Умерших днем кое-как зашивали в брезент и с колосниками на ногах выбрасывали за борт. Но умерших ночью выбрасывали за борт свои же товарищи в чем они были, и эти люди, очевидно, становились обильной пищей для акул.
Команда «Юга» видела акул в этот рейс всего лишь один раз за островом Сокотрой на пути к Цейлону. От Владивостока и до Сингапура и от Сингапура до места аварии «Юга» на протяжении многих недель пребывания в море акулы не встречались.
Акула, как известно, животное несъедобное, но в нашем положении с этим не считались, мы хорошо знали, во-первых, что съедобность того или иного животного условна, а во-вторых, что всякая нужда меняет не только вкусы, а и законы. Для нас важно было поймать сперва акулу, а о том, для кого она будет съедобной, а для кого нет, мы пока не думали.
Небольшой откованный машинистами железный двухконечный крючок давно висел на стенке возле матросского кубрика. К кольцу крючка был привязан тонкий стальной трос, способный выдерживать силу и тяжесть даже однотонного зверя.
10
Утром на четвертый день после начала дождей задул, наконец, тот ветер, который смог не только надуть кое-как парус, а и дать движение судну. Кочегары на шканцах в ходу вообще редкие гости, но когда начали распускать парус, туда, как на чужую территорию, собрались почти все кочегары и долго с любопытством, улыбками и веселыми словечками смотрели на не всегда плотно надутый парус. В рулевой рубке опять появились у штурвала матросы, на мостике вахтенные помощники, за кормой, то еле ворочаясь, то почти останавливаясь, протянулся длинный линь лага.
Со дня поднятия паруса началась новая эра жизни на судне. Мы начали, наконец, к чему-то двигаться. Двигались мы в первые дни крайне медленно: четверть мили, иногда полмили в час, но для нас и это было достижением. Ветер дул попутный, гнал он нас на север и со дня на день увеличивался. Бывшие неподвижными долгие недели воды океана начали постепенно зыбиться, но зыбкость эта была пока так незначительна, что на судне не ощущалось ни малейшей качки.
От того, что мы кое-как двигались, а ещё больше от сознания, что мы движемся, мы перестали понемногу думать об аварийности нашего положения, и нам уже казалось иногда, что все беды остались позади. Но это только казалось. Грубая действительность через некоторое время всегда старалась неожиданным образом напомнить нам, что аварийность не только не миновала, а ещё может даже усугубиться.
Кажется, на четвертые сутки нашего плавания на третьей палубе четвертого номера трюма, где помещались машинисты и камера холодильника, был обнаружен ночью запах дыма. Откуда шел запах, понять нельзя было, а самого дыма было не видно. Пожар на судне в море — явление не только страшное, а и нежелательное. В нашем же положении оно могло быть для нас губительным. Когда был обнаружен запах дыма, немедленно дали знать старшему помощнику и капитану. По приходе их в верхнем трюме были осмотрены все жилые и нежилые помещения, но ни малейших признаков того, откуда исходит этот запах, обнаружено не было.