viii.
Он находит Гермиону в лондонской квартире ее родителей и становится ее тенью на следующие два дня. Она не спрашивает, кто подменяет ее или его на занятиях, или как Северус вообще оказался здесь, что подтверждает его опасения о том, как сильно она убита горем. Она просто принимает все как данность, ведь так оно и есть.
Когда, решив навестить Гермиону, чтобы выразить свои соболезнования и оказать дружескую поддержку, Гарри Поттер и Рон Уизли обнаруживают в ее квартире Снейпа, их лица перекашиваются от удивления и тревоги. Уизли приносит с собой приготовленную матерью запеканку, а Поттер — бутылку огневиски. Из ее писем и коротких разговоров в “Трех метлах” они уже успели выяснить, что Гермиона завязала дружбу со Снейпом, но они совершенно точно не ожидали увидеть его здесь, одетого в местами влажный от слез Гермионы темно-зеленый свитер и явно чувствующего себя как дома.
— Он носит что-то кроме черного? — спрашивает Рон, думая, что тот его не слышит.
Северус игнорирует их присутствие, старается воздерживаться от уничижительных взглядов и упрямо обнимает Гермиону за плечи. Он также поднимает бокал огневиски за компанию и решает не вмешиваться, когда, делая чай на кухне, слышит отголоски напряженного разговора.
— Эм… с каких пор, Гермиона?
— Черт возьми!
— Вы действительно считаете, что сейчас удачное время пытаться лезть в мою личную жизнь?
— Прости, конечно, но Снейп?
— Я люблю его.
— Он же Снейп, Гермиона. Пожиратель смерти.
— Еще хоть слово об этом, и я вытравлю тебя отсюда порчей.
— Ладно, ладно. Не лучшее время, я понимаю…
— Ты ничего не понимаешь, Рональд. Он все для меня.
Северус решает, что пора заявить этим пустоголовым кретинам («друзьям Гермионы» — не стоит называть их пустоголовыми кретинами, если он хочет, чтобы она, а значит и они, была частью его жизни) о том, что его намерения в отношении Гермионы весьма серьезны.
— И я чувствую то же самое по отношению к ней, — произносит он и опускает поднос с чаем на стол, не сводя при этом с них пристального взгляда. — Так что предлагаю на этом закончить.
Гермиона прижимается к нему, возвращая его руку на ее законное место и погружаясь в тепло его объятий. Он улыбается ей, замечая взгляды, которыми обмениваются ребята. Он знает, что улыбки не привычны его лицу, но Гермиона уверяет, что ей они очень нравятся, поэтому он старается дарить их ей. Только ей. Он так много делает только ради нее, и с недавних пор необходимость мириться с присутствием Гарри Поттера в его жизни входит в этот список.
Когда становится понятно, что Гермиона вот-вот уснет прямо на диване, Северус вызывается проводить гостей к выходу. Беседа уже давно стала неловкой и натянутой, именно поэтому, когда ребята сообщают, что собираются уходить, все вздыхают с облегчением.
Уже у двери они медлят и, наконец, решаются говорить открыто. Северус мысленно вздыхает. Как только они переступили порог, он знал, что этой беседы не избежать.
— Не обижайте ее, — требует Уизли, упрямо вздернув подбородок. Этот жест приводит Северуса в замешательство, ведь он видел это выражение на лице своей возлюбленной тысячу раз, а теперь ему остается лишь гадать, перенял Уизли этот жест у нее или она у него.
— Мы не думаем, что вы хотите ее обидеть, — торопливо добавляет Поттер, поднимая руку в примирительном жесте. — Просто… Гермиона, она…
— Моя вселенная, — тихо произносит Северус. — Быть может, она выбрала не лучшего человека, но уж точно мужчину, который ею дорожит.
Эти слова не предназначались для ушей Гермионы. Северус вздрагивает от удивления, и его щеки слегка заливаются румянцем, когда он чувствует, как она обнимает его за талию.
— Ты хороший человек, Северус, — заверяет она его и ребят тоже. — Я в порядке, мальчики, правда. Увидимся завтра.
Она оставляет его, чтобы обнять сначала Уизли, затем Поттера, целуя каждого в щеку.
— Доброй ночи.
Ребята уходят, и Северус с Гермионой остаются наедине в пустующей квартире, где Гермиона некогда коротала свободные от преподавания в школе дни.
— Я никогда не слышала от тебя таких слов, — бормочет она в его свитер, снова погружаясь в объятия.
— Каких слов?
— Что ты дорожишь мною, — шепотом произносит она, и его тут же захлестывает чувство вины.
— Я… Гермиона…
— Конечно, я об этом знала, но я не думала, что это настолько приятно слышать.
Ее глаза покраснели от продолжительных рыданий, а кожа вокруг глаз припухла. Собранные в хвост волосы давно превратились в беспорядочную копну. Тем не менее он по-прежнему считает ее воплощением красоты и мечтает, чтобы улыбка снова поселилась на ее лице.
ix.
Когда становится понятно, что все вокруг уже осведомлены, они больше не пытаются скрывать свои отношения. Гермиона признаётся ему в любви в учительской, в Большом зале, в коридорах школы между занятиями. Она целует его в макушку (конечно, избегая любопытных глаз учеников), держит его за руку под столом, а еще уговаривает его есть побольше.
Остальные профессора бросают на них любопытные взгляды, и любопытство сменяется настороженностью, когда они замечают, как на это отвечает Северус. Когда она его целует, он лишь бросает на нее сердитый взгляд (взгляд, говорящий «я люблю тебя»). Когда она обхватывает его ладонь под столом, он не говорит ничего и едва смотрит в ее сторону, тем временем поглаживая тыльную сторону ее ладони большим пальцем. Когда Гермиона отмечает, что ему стоит начать питаться лучше, он называет ее пронырливой, бестактной, невыносимой всезнайкой, которой стоит перестать совать свой не в меру любопытный нос в его дела, что в переводе означает ласковое «спасибо за заботу». Она лишь фыркает и называет его гнусным брюзгой в ответ. Но когда Гермиона во всеуслышание говорит, что любит его, а Северус одаривает ее кривой полуулыбкой, она расплывается в столь слепящей улыбке, словно только что получила приглашение отправиться в Париж и сыграть там свадьбу — не меньше.
Даже тогда, и тем более тогда, когда к ним приковано столько взглядов и столько любопытных ушей собрано вокруг, Северус не может заставить себя произнести эти слова в ответ. Поэтому он старается сказать это менее очевидными способами.
Северус приносит Гермионе чашку чая, приготовленного так, как она любит — два сахара и капля молока. Не забыв о печенье, он оставляет поднос с чаем дожидаться Гермиону на столике рядом с ее излюбленным креслом в углу учительской.
Однажды Северус замечает, как Гермиона потирает шею, уставшую после долгого дня, полного не слишком удачных заклинаний по трансфигурации. Он тихо встает позади ее кресла и принимается массировать ее шею, чувствуя, как мышцы расслабляются в умелых руках. Внезапно Гермиона хрипло выдыхает его имя, чем привлекает внимание присутствующих и заставляет Северуса отпрянуть. Ей совсем не хочется, чтобы он уходил, но красноречивым взглядом Северус обещает ей продолжить позже вечером в их комнатах.
Однажды во время десерта Минерва успевает отхватить последний кусочек яблочного пирога прямо из-под носа Гермионы. Северус лишь вздыхает и, не говоря ни слова, перекладывает свою порцию пирога на ее тарелку, вынужденный довольствоваться сливовым вместо его любимого яблочного. Однако он предпочтет давиться кислыми сливами, любуясь довольным лицом Гермионы, нежели есть яблочный пирог, глядя на ее кислое выражение лица. Северус замечает, что этот жест не ускользнул от внимания присутствующих, но он также отмечает, что ему совершенно все равно.
Это зашифровано в мелочах. Однажды вечером он застает Гермиону в учительской, погруженную в проверку домашних работ настолько, что она даже не замечает, что ее чернильница уже давно опустела. Северус украдкой заменяет ее на новую, при этом умудряясь остаться незамеченным. Когда по стечению обстоятельств они спускаются в Большой зал к обеду одновременно, он галантно отодвигает для нее стул, готовый отвесить язвительный комментарий в адрес любого, кто посмеет произнести на это хоть слово. Он вызывается провести все три отработки, которые Гермиона успела назначить до того, как слегла с простудой.