— Его зовут Андрей Николаевич, — сказал мальчик.
Женщина странно как-то на него посмотрела и сказала:
— Иди прямо, потом свернешь в первый переулок, второй дом от угла.
Женщина пошла дальше, и, когда мальчик оглянулся, она тоже оглянулась. И мальчика поразил ее взгляд — он был растерянный и недоумевающий. И когда она увидела, что мальчик глядит на нее, она словно смутилась, отвернулась и быстро пошла к станции.
Солнце светило ярко. Оно вышло из-за туч и теперь стояло над головой мальчика. Не совсем над головой, а так, несколько в стороне, потому что было совсем рано, и солнце еще не поднялось как следует. Снег был и голубоватый и белый. Снег лежал под ногами у мальчика пушистыми сугробами, которые он перепрыгивал, и тропинка огибала эти сугробы. Она была хорошо утоптана, потому что по ней прошло утром много людей на работу.
До переулка было совсем недалеко, и мальчик, еще не поворачивая, увидел второй дом от угла, о котором ему говорила женщина, и пошел к нему. Тропинка бежала мимо, а к дому не вели никакие следы. Снег лежал глубоко и ровно, словно уже давно никто не выходил из дома, и дом показался мальчику мрачным и печальным даже при солнце. Глубоко проваливаясь в снег, он подошел к калитке, открыл ее и вошел во двор. Дворик был маленький, весь покрытый снегом, у крыльца стояло два дерева. Они были голые, и ветки у них тянулись вверх, отчего деревья казались узкими, словно их сжало холодом, хотя мороз было не очень сильный.
Мальчик поднялся по трем ступенькам и поискал кнопку звонка. Но ее не было. И тогда он постучал робко и тихо и, постучав, замер на мгновение, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги в глубине дома. Но все было тихо, и никто не шел открывать дверь. Невольно он с каким-то облегчением подумал, а может, и хорошо, что он не застал Андрея Николаевича. Наверное, тот ушел на работу, и мальчику стало как-то легче от этой мысли, потому что он толком и не знал, о чем будет говорить с ним, и боялся этого разговора. На всякий случай, он постучал еще раз погромче. Он уже осмелел, чувствуя, что дома никого нет, и не боялся стучать, и не боялся встретиться с тем, с кем он так хотел поговорить. И снова ответом была тишина; мальчик, облегченно вздохнув, стал спускаться по ступенькам вниз, к своим следам, ведущим от калитки к дому. И вдруг — даже не слухом, а всем своим существом — услышал слабые шаги в глубине дома и понял, что сейчас кто-то откроет ему дверь.
Дверь открыла старушка. Она была очень маленькая. А может быть, какое-то горе ее так состарило, потому что мальчик увидел печаль в ее глазах. Он почувствовал, что такая грусть бывает только у очень одиноких людей. И он сказал ей:
— Здравствуйте, бабушка.
Она посмотрела на него удивленно и сказала:
— Здравствуй, мальчик! А зачем ты пожаловал?
— Я пришел к Андрею… Николаевичу, — робко сказал мальчик.
И тут он увидел, как женщина вздрогнула, и он испугался, сам не зная чего, и женщина сказала:
— А ты чей будешь, мальчик?
Он замялся, а потом сказал:
— Ничей… Так. Знакомый.
— Знакомый? — переспросила женщина. — Знакомый Андрея Николаевича?
— Нет, не совсем его, — сказал мальчик. — Знакомый… — И он запутался, не зная, что сказать.
Старая женщина внимательно посмотрела на него и сказала:
— Что ж мы тут стоим. Заходи в дом.
И они зашли в дом.
Сначала была комнатка, в ней не было почти никакой мебели — стоял только столик у окна да стулья. Из этой комнатки вела дверь. Куда она вела, мальчик не знал, но он понял, что дом состоит из двух комнат.
В другой комнате стояла кровать, стол, покрытый белой скатертью, цветок на окне, а на стене висела фотография молодого мужчины. Он был в военной форме, и форма у него была не совсем такая, как у теперешних военных. Мальчик сначала подумал, что же в ней такое, а когда присмотрелся, то увидел, что у мужчины не было погон, а на воротнике гимнастерки торчали какие-то твердые ромбики.
Мужчина на фотографии был очень молод. Ему от силы было лет двадцать пять. Он смотрел на мальчика, и чувствовалось, что мужчина сдерживает улыбку. Мальчик понял, что это веселый и очень добрый человек.
— Раздевайся, мальчик, — сказала женщина.
Он снял пальто и шапку, женщина положила вещи на стул.
— Садись, — сказала она.
И мальчик сел, положив руки на стол.
Женщина села против него и сказала:
— Ты не здешний, мальчик?
— Да, — сказал он. — Я приехал из города.
— Кто твоя мама?
— Мамы у меня нет, — сказал мальчик.
Старушка посмотрела на него, и он почувствовал в ней что-то очень близкое. Ему стало спокойнее, и он рассказал ей тогда про свою тетку, про фотокарточку, которую он нашел случайно, и про дневник Андрея Николаевича.