Неодолимая любовь: Иранский романтический эпос

Так она пела, а подруги слушали ее с удовольствием, но большого значения ее словам не придавали, дескать, в песне для красоты о чем только не поют, и про несчастную любовь и про разлуку… Только две подружки сразу сообразили, что получилось неладно, бросились искать юношу-неудачника и нашли его в самой гуще зарослей, расстроенного до крайности. Пришлось все начинать сначала. Девушки объявили:

— Видно, надобно будет нам здесь заночевать! Ты не унывай, мы удвоим усилия, и ты непременно останешься наедине с красоткой. Смотри же, не зевай! Смело заключи ее в объятия, и достигнешь желаемого.

С этими словами они поспешили к прочим юным девам, но обещание свое сдержали: едва ночь простерла над миром черные крылья, скрыв алый румянец вечерней зари, едва солнце спряталось за краем равнины, разбросав по небосклону золотые шипы звезд, они привели к хозяину сада ту ясноокую пери, оставили луну наедине с солнцеликим юношей. И опять почувствовал он жар в крови, опять сжал деву в объятиях, возмечтав просверлить жемчужину, как вдруг дикая кошка, которая ползла по древесной ветке у них над головой, следя за мышиной норой, оборвалась и с шумом полетела вниз. Влюбленным же показалось, что свод небесный на них обрушился. Подскочив, они в смятении кинулись прочь, убежали без оглядки, а тесто снова осталось недопеченным.

Девушка печально вернулась к подругам, взяла в руки лютню, тронула струны и запела:

Веселья вспыхнули огни, явилась в мир весна,
В шелка и бархат убрана весенняя страна.
Влюбленный в розу соловей всю ночь поет над ней,
К нарциссу клонится тюльпан, пьянея без вина…
В такой благословенный день князь сад свой посетил
И чашу сладкую любви хотел испить до дна.
Но вихрь суровый налетел и чашу ту разбил —
Меня покинул милый друг, осталась я одна.
Что делать мне? Куда идти? Где милого искать?
Стенаю я и вторит мне печальная струна.

И смышленые подруги сразу поняли, что дело опять не сладилось. Огорченно вздыхая, они двинулись на поиски юноши, долго бродили по глухим тропкам, пока наконец не обнаружили его под плакучими ивами, низко склонившимися над ручьем. Там лежал он ничком, зарывшись лицом в траву. Наперсницы принялись расспрашивать его, сами чуть не плача от досады. Но поскольку ночь еще не кончилась, они решили сделать еще одну попытку помочь влюбленным. Успокоили напуганную красавицу, отослали ее к возлюбленному, — словно кубок розовой воды жаждущему, — и страсть снова разгорелась в них обоих, юноша взял гурию за руку и повлек ее за собой под сень ветвей, где природа словно нарочно приготовила для них ложе, устланное шелковистой травой. Подгоняемый нетерпеливым желанием, он прижал милую к горячему сердцу, осыпал ее настойчивыми ласками и был уже близок к тому, чтобы захватить заветную крепость. А тем временем по дереву над ними осторожно пробиралась голодная мышь-полевка, вышедшая на добычу. Она почуяла промасленную веревку, на которой садовник подвесил связку сухих тыкв, и мигом перегрызла ее своими острыми зубами. Тыквы с грохотом полетели вниз, гремя и подпрыгивая, а оробевшая дева-серна тотчас вырвалась из лап тигра, вихрем умчалась прочь. Хозяин же решил, что это бьют в барабан ночные стражи, обходящие квартал, — а ведь им велено строго следить за благопристойностью, — и в испуге тоже пустился наутек.

Вздохнула луноликая певица, потом ударила по струнам и жалобно запела:

Влюбленный встречи с девою искал — добился.
Он сладости прелестных уст алкал — добился.
Хотел изведать, каковы груди гранаты,
И тонкий стан ее обнять мечтал — добился.
И к раковине, где жемчужина хранится,
Он руку страсти простирал — почти добился.
Но лишь сокровища того рука коснулась,
Как с неба гром загрохотал: «Ну что, добился?!»
Друг прянул прочь, в тоске одна рыдает дева:
«Куда мой милый запропал, зачем сокрылся?»

И ее хитроумные подруги поняли, что влюбленных вновь постигла неудача. В который раз побежали они искать юношу, чтобы исправить и наладить их дела. Пристыженный и перепуганный, он схоронился за каким-то кустом, так что только ноги торчали, и весь дрожал. Кое-как они подняли беднягу, принялись расспрашивать, что случилось, но он только твердил, что, мол, ни в чем не виноват… Тут бойкие девицы взялись его ободрять, гнать прочь сомнения. Они говорили: