Мрачный, угрюмый рыскал Бахрам по охотничьим угодьям, затравил онагра, бил вепрей и оленей, пока время не подошло к вечеру. Бахрам решил возвращаться, но его донимала жажда, он огляделся в поисках источника и увидел неподалеку дымок, — значит, человеческое жилье близко. Направился в ту сторону и вскоре оказался у пастушеского шатра. Перед входом в него горел костер, а с другой стороны шатра росла чинара, на которой болтался повешенный пес. У костра сидел убеленный сединами старец, румяный и дружелюбный на вид. Заметив царя, он почтительно поднялся, отдал поклон, помог сойти с коня. В бедной хижине знатных яств не водилось, чтобы приветить гостя, но, как говорится, чем богаты, тем и рады: пастух предложил царю воды, овечий сыр, лепешку ячменную. Поблагодарил Бахрам, напился вдоволь, а хлеба не взял, молвил так:
— Я отведаю твоего хлеба, коли ты объяснишь мне, за что казнил своего пса, ведь собака — верный друг пастуха.
— И я так думал, — отвечал хозяин. — Этот пес был отличным сторожем, долгие годы берег моих овечек от воров и от диких зверей, бессменно службу нес. Я на него как на себя самого полагался, другом преданным считал, пока не уличил в измене. А было это так. Стал я пересчитывать стадо и недосчитался семи голов. Глазам своим не поверил, снова пересчитал — нет семи овечек! Взялся я сам сторожить, днем и ночью никуда не отлучался, чужих никого не видал, — только я и собака моя. А через неделю снова счета подбил — еще большая недостача обнаружилась. Дальше — хуже, что ни день стало стадо на пять — семь овец убавляться, а я из зажиточного пастуха в нищего обратился. Совсем я приуныл, горе-злосчастье сил меня лишило, еле ноги стал таскать. Вот однажды задремал я от слабости у ручья, а когда проснулся, мочи не было подняться, так и лежал я недвижно, будто неживой. И вдруг вижу, подошла к стаду рослая волчица, на зверином языке пса моего к себе позвала. И могучий сторож помчался к ней вприпрыжку, виляя хвостом и выказывая дружбу. Снюхались они с волчицей, собачью свадьбу сыграли, а потом пес-богатырь, довольный, улегся почивать, а волчица беспрепятственно вошла в стадо, выбрала самого крупного и жирного барана, вмиг зарезала его и унесла с собой, тогда как пес-охранник и не шелохнулся. Вот тут-то я и вскочил, схватил преступника, плетью напомнил ему о долге перед господином, а потом повесил на суку, — ведь тот, кто на доверие ответил вероломством, уж не исправится, лучше ему не жить!
Шах слушал рассказ овчара внимательно и намек, который был скрыт в нем, понял очень хорошо. Поблагодарив старца, он направился в город, размышляя по дороге: «Овечий пастух дал мне добрый совет! Да что там: царь ведь тоже пастух, а подданные — его паства, первый же страж государства — вазир, с него и надо спрашивать, коли рушатся основы царства».
Бахрам вернулся во дворец и велел подать себе список заключенных и приговоренных к казни. Стал он его читать, — а тот список был длинным, не одна тысяча человек, — и ужаснулся: злоба и коварство его доверенных советников и управителей так и бросились в глаза. Решения судебные были все неправедные, но вынесены от имени шаха, с тайной целью его опорочить и народ к возмущению и смуте подтолкнуть. Бахрам твердо решил: злонравного вазира схватить и заточить в башне, а самому разобраться со всеми делами по справедливости.
И лишь свернула ночь свое черное покрывало, блеснуло яркой зарею утро, шах Бахрам воссел на трон под открытым небом и велел созвать знать и народ. Собрались сановники, князья и вельможи, встали почтительно перед престолом шахским, вышел из своих покоев и Раст-Роушан, — важно идет, гордо, спину перед царем не гнет, глаз не опускает. Бахрам его грозным взглядом встретил, гневным криком ожег:
— Подлый раб! Ты землю иранскую кровью обагрил, ты народ разорил, царство обесславил! Свои погреба набил золотом доверху, а шахскую казну опустошить посмел. Или не помнишь старую пословицу: «Жадность хуже, чем безбожие»? Да только забыл ты Бога, отринул честь и совесть, а теперь по твоей вине Господь всю страну карает.
Он приказал заковать злодея в цепи и бросить в подземелье, а множество узников, которые томились в темницах, вывести оттуда, освободить. Выбрал шах из их числа семерых, начал каждого расспрашивать, кто, мол, ты и откуда, в чем провинился?
Первый узник кратко рассказал, что вазир сжил со свету его родного брата, забрал все его имущество, а когда младший брат к судьям взывать начал, жаловаться, он и его велел в темницу швырнуть, так и сидел бедняга там вот уж целый год. Пожалел юношу Бахрам, велел вернуть ему всё отнятое бессовестным вазиром, от себя золота добавил и отпустил.