Разумеется, все, кто был на пиру, сразу поняли, про что Гусан пел, а царь Мубад разозлился, с трона вскочил, кинулся на младшего брата, меч свой выхватил и кричит:
— Ах ты негодяй бесчестный! Доколе я твои подлости терпеть буду?! Сей же час клянись, что никогда более не покусишься на Вис, супругу мою, не то я тебя жизни лишу!
Поднялся Рамин, выпрямился во весь рост и молвил:
— Клянусь Господом всевышним, солнцем и луной, что пока жива душа, в этом ли мире или в мире ином, не отвернусь от любимой, всегда буду обращать к ней взоры, словно к небу высокому! Ведь она — вся жизнь моя, а кто же откажется от жизни добровольно?
Шаханшах разъярился еще больше, осыпал Рамина проклятиями и бранью, грозил, что голову Рамину тотчас отрубит, орудие любви отсечет. Тут уж Рамин не выдержал, прыгнул на брата словно ярый лев на лисицу, сбросил его с покрытого ковром возвышения наземь и меч отнял. А шах сильно пьян был, он уж не соображал ничего, обессилел и сопротивления Рамину совсем не оказал, — вот что с человеком хмель и невоздержанность делают!..
На следующее утро, едва взошло солнце в своем золотом венце и озарило светом весь Божий мир, Рамин поднялся и отправился к своему наставнику, мудрому старцу по имени Бехгуй.
Тот был человеком проницательным и красноречивым, искушенным в делах мирских и в науках, он всегда делился с Рамином своими познаниями и давал ему благие советы, предрекал ему в будущем царский венец. К нему-то и явился молодой витязь, огорченный и встревоженный, со смятенной душой. Бехгуй спросил его:
— Чем ты недоволен, что невесел? Ты молод и силен, в грядущем тебя царский трон ожидает — чего еще тебе надобно? Не теряй головы из-за вожделения, не ввергай себя в беду, не гневи Бога! И печалиться тебе не из-за чего — Господь пустой печали не любит, утри свои слезы!
— Хорошо тебе рассуждать! — возразил Рамин. — А меня злосчастье одолело, судьба совсем от меня отвернулась. Сердце-то ведь не камень, как тут не печалиться? И не могу я эту печаль стряхнуть, с плеч сбросить — не кафтан. Жесткий рок потому и берет над людьми верх, что душа наша изнемогает от страданий, от обид ежедневных. Ты посмотри: один счастливый день подарит судьба, а за ним уж капкан дожидается, только сорву я розу, как острый шип вонзается и ранит меня, только выпью чашу вина, а в ней уж отрава открывается! Где уж тут радоваться и веселиться? Вчера вот царь так меня унизил перед всем миром, — нет мне теперь другого выхода, лекарства другого, кроме смерти…
И он поведал мудрецу обо всем, что произошло, сетуя на грубость царственного брата и на то, как тот осрамил его перед прекрасноликой Вис, мол, чем такой позор терпеть, лучше с жизнью расстаться!
А ученый и проницательный муж ему в назидание сказал:
— Оставь эти жалобы и стенания, ты ведь лев, а не шакал! Слезами делу не поможешь, сетованиями судьбу не победить. Чересчур ты страсти предался, а она, как магнит, все беды к себе притягивает. Ну, посеял ты в душе любовь — это еще не значит что там райский сад вырастет: на этой ниве плевелов и шипов предостаточно, а ты об этом и думать забыл, только и знаешь, что прибыли воображаемые подсчитывать. Терпением надобно запастись, невзгоды сносить безропотно, трудиться неустанно и лишь потом урожая ожидать! Терпение следует ценить выше храбрости, особенно в черные дни, только терпение и успокоит твое сердце. А что до Вис, — надобно тебе расстаться с нею, хотя бы ненадолго, хотя бы на год. При такой безумной любви разлука — лучшее лекарство. Не зря ведь говорят: с глаз долой — из сердца вон!
И он сказал еще много подобных тому слов, убеждая молодого витязя, что тот стал притчей во языцех, что все кругом осуждают его за прелюбодейство да за распутство. Пора, дескать, взяться за ум и показать миру, на что способен наследник престола, явить свою доблесть, совершить подвиги ратные. А Вис на белом свете не единственная: найдутся красавицы и получше! И вообще вся эта страсть — наважденье бесовское.
Так говорил красноречивый Бехгуй, а Рамин слушал его и то бледнел, то краснел от стыда и от горя. Наконец он вымолвил:
— Ты прав, а речи твои — целебны, хоть это горькое лекарство!.. Больше я не поддамся неразумной страсти, оторву сердце от беды, сойду со стези влюбленных. Завтра же я устремлю стопы свои и взоры к Махабаду, а любовь эту отрину, — зря я так старался ради нее, ведь она навлекла на мою голову лишь позор!