– Это не брак по любви? – спросил он, остановившись в нескольких шагах от нее.
– Я не должна отвечать на этот вопрос.
– А я не должен находиться здесь. Вы не должны были заманивать меня.
– Вы меня преследовали.
Он покачал головой:
– Нет. Жак сделал это по своей воле. Я уезжаю из города. Мне надо держаться на расстоянии от вас, пока дело не зашло слишком далеко.
– Вы можете уехать? Разве вы забыли, как мы танцевали в саду? – Она дотронулась до сапфиров на своей шее. – Разве вы не помните нашего поцелуя?
– Я не могу не вспоминать его. – Он шагнул к Амелии и, как будто разорвав свои оковы, крепко прижал ее к себе. – Днем. Ночью.
Амелия почувствовала горячий взгляд, устремленный на ее губы. Она облизнула нижнюю губу и вдохнула запах, исходящий от его кожи. Это был экзотический, острый, звериный запах, свойственный только самцу. Что-то невольно шевельнулось внутри ее.
– Вспоминайте, – сказала она, ее грудь, прижатая к его груди, вздрагивала от прерывистого дыхания.
У Монтойи вырвалось тихое проклятие.
– Вы его не любите.
– Я хотела бы полюбить его. – Она нерешительно просунула руки под его камзол и обняла за талию.
Его тело пылало как в лихорадке, Амелия чувствовала это даже сквозь одежду.
– Ваше сердце уже занято?
Она судорожно вздохнула.
– Некоторым образом.
– Почему я?
– А почему маска? – возразила она с неприятным ощущением, что вопросы раздели ее догола.
Он пристально посмотрел ей в лицо:
– Моя внешность не та, какую вы бы хотели увидеть.
Ее глубоко встревожила категоричность его тона. Чувство неуверенности овладело ею настолько, что она убрала руки и попыталась отодвинуться. Он держал ее крепко.
– Давайте все решим сейчас, – сказал он, касаясь загрубелыми пальцами ее щеки. – Чего вы хотите от меня?
– Вы заинтересовались мною из-за Сент-Джона?
Монтойя покачал головой.
– Мои мотивы просты. Я увидел красивую девушку. Я забыл о приличиях и начал преследовать, что вас смутило. Я попытался извиниться. Вот и все. – Он провел руками по ее спине и, поглаживая, притянул к себе.
Он был такой мускулистый, такой крепкий, что Амелии хотелось прильнуть к нему и ощупать без всякого стеснения. Только один мужчина так близко прижимал ее к себе. Всего лишь недавно она сказала бы, что ее способность получать наслаждение от таких объятий умерла вместе с Колином. Теперь она знала, что это Неправда.
Как удивительно было найти Монтойю.
Или, вернее, как удивительно, что он нашел ее.
– В тот вечер… Вы видели, что появились другие люди, – напомнила она.
– Видел. – Он сурово сжал губы. – Я человек, обремененный темным прошлым. Вот почему вам не следует посылать за мной.
– Вы не обязаны были приходить. – Темное прошлое, вот что помогло ему различить тайные сигналы, которые большинство аристократов просто не заметили бы. Кто же он?
Уголок его рта насмешливо приподнялся, и она дотронулась до него кончиком пальца. Она не заметила никакого уродства ни в прорезях маски, ни около рта. Амелия могла рассмотреть только экзотический разрез его черных глаз и губы, созданные для греха. Овал лица, форма головы и сила тела были совершенны. Амелия чувствовала, что могла бы целовать его часами, и это никогда бы не надоело ей.
Она дотронулась до края маски:
– Позвольте мне посмотреть на вас.
– Нет! – Он грубо оттолкнул ее руку, затем снова схватил и поцеловал тыльную сторону ладони. От прикосновения его губ даже к перчатке она ощутила, как по коже пробежали мурашки. – Поверьте мне. Правда может оказаться непереносимой.
– Поэтому вы и не ухаживаете за мной?
Монтойя застыл на месте.
– А вы бы этого хотели?
– Вы испытываете такие чувства ко многим женщинам? – Она посмотрела на его горло и заметила, как он сглотнул.
– У меня были подобные чувства только к одному человеку, и он потерян для меня, как и ваша любовь для вас.
Неожиданно он еще крепче обнял ее и прижался губами к ее лбу.
– Вы уже упоминали о потерянной любви, – с волнением сказал он.
– Иногда возникает чувство, что потеряна какая-то часть меня самой. Это невыносимо. Не понимаю, почему мои чувства все еще живы после всех этих лет, как будто он может вернуться, какая-то часть меня ждет его. – Она сжала руки под его камзолом. – Но когда я с вами, я думаю только о вас.
– Я вам напоминаю его?
Она покачала головой.
– Он был так полон жизни, необуздан; вы сдержаннее, но… как-то примитивнее. – Она смущенно улыбнулась. – Как глупо это звучит.
– Вы сами вызываете эту примитивность, – сказал он, касаясь щекой ее виска. Он был так близко, что его запах заглушал все чувства Амелии, и от этого кружилась голова. Радость, горячая и сладостная, переполняла ее. Как будто она проснулась после нескольких лет забытья. Амелия чувствовала свою вину, отягощенную сознанием, что она предает Уэра, но не могла побороть влечение к Монтойе. Оно было слишком сильным, слишком стремительным и пьянящим.
– Я бы охотно проверила это… – нерешительно предложила она.
– Вы делаете мне предложение, мисс Бенбридж? – спросил он, тихо рассмеявшись, его смех привел ее в восхищение. Такой смех стоил многого. И она уже перебирала в уме анекдоты, которыми могла бы развеселить графа.
– Я хочу увидеться с вами еще раз.
– Нет. – Она прижалась щекой к его груди, его большое тело целиком прикрывало ее. В его объятиях она чувствовала себя так спокойно. Ей было тепло. Приятно. Восхитительно. Могут ли два человека часами обнимать друг друга? Она невольно насмешливо фыркнула. Целые часы поцелуев и объятий. Она с ума сошла.
– Это был смех? – поддразнил он. Она покраснела.
– Не пытайтесь перевести разговор на другое.
– Мы должны расстаться, – сказал он со вздохом сожаления. – Вы уже слишком долго отсутствуете на балу.
– Почему вы сразу ничего не сказали, когда я вошла?
Монтойя попытался отойти от нее, но она не отпустила. Две части его души, боровшиеся друг с другом – одна хотела удержать ее, а вторая оттолкнуть, – казалось, прекращали борьбу.
Амелия улыбнулась так, как умеют улыбаться только женщины.
– Вы не могли позволить мне уйти, не могли же?
– Не говорит ли в вас тщеславие?
– А это ваша отговорка?
Очаровательная ямочка, мелькнувшая на его щеке, вызвала у нее внутренний трепет.
– Если бы я находился в другом положении, ничто не удержало бы меня, и вы стали бы моей.
– О? – Она взглянула на него из-под опущенных ресниц. – Вы пришли сюда с благородными намерениями или чтобы соблазнить меня, что сейчас и делаете?
– Очень мило… – Он снова рассмеялся. – Если кто-то кого-то соблазняет, так это только вы одна.
– В самом деле? – Ее груди налились и отяжелели, корсет неприятно сдавливал их. Во рту пересохло, а ладони стали влажными. Амелия чувствовала себя соблазненной. А его тело тоже так воспринимало ее? – Что же я с вами делаю?
– А что? – Его улыбка была так обаятельна. – Вы можете делать что-то еще?
– А вы этого хотели бы?
– Когда это вы стали такой любительницей флирта?
– Возможно, я всегда была такой, – ответила она, с напускной скромностью хлопая ресницами.
Монтойя задумался.
– Сможет ли Уэр справиться в вами? – Он взял ее руки за запястья и снял их со своей талии.
– Простите? – Амелия нахмурилась, когда он, обойдя ее, направился к двери.
– Вы дерзкая распутница. – Он, прищурив глаза, взялся за ручку двери.
– Я не распутница. – Она сложила руки на кринолине.
– Вы обязательно попадете в беду, если за вами не будут получше присматривать.
Она надменно подняла бровь.
– Всю жизнь за мной присматривали.
– И все же вы здесь, заманиваете незнакомцев вызывающими миниатюрами и, что в высшей степени неприлично, устраиваете тайное свидание.
– Вас никто не заставлял приходить! – Возмущенная его снисходительным тоном, она топнула ногой.