— Не думаю, что это удачная мысль, — возразила она.
— Вероятно, не очень удачная, — согласился он. — Но именно этого мы оба хотим.
Он встал и пошел к входной двери, возле которой она стояла. Кирстен не могла сопротивляться, когда он обнял ее. Кровь моментально вскипела внутри, а сердце застучало, словно молот. Она не владела собой и хотела только одного — ответить на жадное требование его губ. Конечно, у него были далеко не столь глубокие чувства, о которых она мечтала. Но это тоже своего рода любовь. Если она откажется от этой любви, что ей останется?
— Пойдемте в дом, — тихо пробормотал он. И она знала, что у нее нет силы отказать ему. Живи тем, что есть сегодня, убеждала себя Кирстен, когда он почти внес ее в дом.
Он привел ее в свою комнату. По-видимому, какая-то часть ее сознания еще сохраняла разум, потому что неожиданная догадка пронзила Кирстен: ведь ее комната — рядом с комнатой его отца! Целуя ее, Терье ловко снял с нее халат и верхнюю часть пижамы, затем стянул вниз до бедер атласные брюки, и они сами легко соскользнули на пол. Не отрываясь от нее, покрывая всю ее поцелуями, он сорвал с себя махровый халат и, обхватив обеими руками ее ягодицы, прижал к своей восставшей жаркой и твердой плоти.
— Видишь, что ты делаешь со мной, — бормотал он.
— А ты со мной, — прошептала она, и он хрипло засмеялся.
— У тебя не так видно. В этом женское преимущество.
Он пробежал руками вверх и гладил шею, нащупывая пальцами эрогенные зоны за ушными раковинами, и ласкал их с такой нежностью, что искры одна за другой пронизывали все ее тело. Она прижалась губами к стройной загорелой шее, впитывая соль его кожи, спустилась ртом к груди, к первым пучкам волос, потом руки стали ее глазами, изучающими его тело. Это прекрасно сложенное тело — с мощными плечами и четко обрисованными мышцами предплечий, с широкой и сильной грудью, сужавшейся к талии, где не было ни единого грамма лишнего, с узкими бедрами и плоским твердым животом, тугим как барабан.
У него перехватило дыхание, когда она нашла его жаждущую плоть. Он поднял руками ее голову и обхватил губами рот со страстью, вызвавшей ответный пожар в каждой клеточке ее тела. Она упала на спину в постель и, когда он вошел в нее, обхватила его руками и ногами. На каждый мощный, напряженный удар его плоти она отвечала так же страстно, не в силах сдерживать себя. За криком, сорвавшимся с ее губ, немедленно последовал глубокий гортанный стон. На краткий миг ее придавила тяжесть его тела, испытавшего всплеск освобождения.
Нет, она не хотела расставаться с этой тяжестью. Прижатая им к постели, она испытывала величайшее блаженство в мире. Дрожащим голосом, полным любви, она произнесла его имя, вовсе не заботясь о том, что целиком выдает себя.
Когда Терье перекатился на бок, хотя и не ушел от нее далеко, она словно потеряла часть себя. Он лег рядом с ней, оперся на локоть, наклонился и поцеловал ее. Его свободная рука невесомо лежала у нее на бедре.
— Как ты себя чувствуешь? — ласково спросил он.
Именно так, как она хотела. Но Кирстен не нашла в себе смелости сказать ему эти слова, а лишь пробормотала в ответ:
— Хорошо. Очень, очень хорошо!
Терье, сухо улыбнувшись, прижал палец к ее губам.
— Не стоит возносить мое «эго» выше, чем ты уже сделала, показав, что, так же как и я, хочешь продолжать нашу связь.
— Связь? — чуть ли. не взвизгнула она.
— Два человека идут навстречу обоюдной потребности. Разве слово «связь» для этого не подходит?
— Наверно, подходит. — Она заставила себя говорить спокойно. — И ты предлагаешь, чтобы мы шли навстречу нашей потребности до тех пор, пока я не уеду в пятницу домой?
— Если ты не возражаешь. — Он подождал мгновение, глаза превратились в щелки, и повторил: — Не возражаешь?
Кирстен знала: если она скажет «да», то следующие четыре дня и четыре ночи будет жалеть об этом. Предосторожность, прежде всего предосторожность. Она хотела получить все, и была готова к этому.
— Возражаю, — хрипло вырвалось у нее. Что-то мелькнуло в голубых глазах. Он повернулся на спину и положил ее на себя. Он притянул ее голову к своей, держа руку на ее затылке. Она снова целовала его страстно, безудержно, ощущая напор его плоти. Он обхватил ее бедра, приподнял и приблизил к себе. Она жадно хватала ртом воздух, когда он медленно проникал в нее, наполняя ее своей жаркой плотью, пока их тела не слились в одно.
Закрыв глаза, Кирстен изгибалась ему навстречу, дав волю инстинктам. Ее движения были медленными и чувственными, и она слышала его сдавленные вздохи, вырывавшиеся сквозь стиснутые зубы. Теперь он был подчинен Кирстен, и ей нравилось это. Но это длилось недолго. Схватив ее за талию, он мощным рывком подмял ее под себя. Когда он снова повел, голубые глаза вспыхнули холодным блеском. Но само его главенство безмерно возбуждало ее, так что она не могла контролировать свои чувства.
Видимо, она оказалась в забытьи на минуту или две, после того как они воспарили в кульминации. Открыв глаза, Кирстен увидела, что Терье ушел, хотя шум воды в ванной подсказал ей, где он.
Кирстен понимала, что своим безрассудством только накапливает боль в сердце, которая еще долго будет мучить ее. Если бы только удалось убедить Терье, что ей можно доверять. Тогда бы он сам понял, как идеально они подходят друг другу. Но для того, чтобы залечить рану, нанесенную Джин, необходимо время, а у нее его нет.
И все же надо попытаться, решила Кирстен. Даже если до пятницы, когда ее уже будет ждать паром, она не добьется полного успеха, то, может быть, ей удастся оставить за собой открытую дверь для своего возвращения в Норвегию.