Вирджиния чертыхнулась про себя. Ее не интересуют такие вещи. Не интересуют!
— И перестань воевать с грумами, слышишь? — тихо продолжал Гейбриел. — Свою энергию ты должна сберечь для скачек Сент-Леджер. Мы преподнесем им неприятный сюрприз. Ты помчишься как ветер и оставишь всех этих глупых жеребят далеко позади.
Он планирует принять участие в ежегодных скачках Сент-Леджер для чистокровных трехлеток? Господи, но Поппи тоже туда собирается. И если лорд Гейбриел застанет ее здесь…
Вирджиния начала пятиться назад, чувствуя, как отдается в горле стук собственного сердца. Рядом с ней тихо заржала лошадь, и лорд Гейбриел повернул голову. Он, прищурив глаза, посмотрел на Вирджинию, поставил ведро и направился к ней.
Она приготовилась пуститься наутек, но расстояние между ними он преодолел за два шага и успел схватить ее за плечи.
— Тпру, на месте, — пророкотал его голос, и он развернул ее к себе лицом. — Что вы здесь делаете?
— Я… Э-э… Мой дедушка захотел нанести вам визит, но он разговаривает с вашей бабушкой и… — Вирджиния быстро соображала. — Я слышала, что у вас очень эффектный лабиринт из живой изгороди, поэтому я отправилась на него посмотреть. В результате заблудилась и вышла сюда.
— Потому что искали наш лабиринт, — скептически повторил Гейбриел.
— Я обожаю лабиринты.
— Значит, это не имеет никакого отношения к попытке понаблюдать за своим конкурентом?
— Да нет же, нет! Я и понятия не имела, что у вас есть породистая лошадь, которую вы собираетесь… То есть я хотела сказать…
— Вы слышали, как я разговаривал с Летящей Джейн, — обвинил ее лорд Гейбриел. — Вы маленькая коварная лисица.
О Боже, теперь она действительно в беде. Мир гонок изобилует всякого рода ухищрениями. Поскольку ставки на соревнованиях делались исходя из информации о лошадях, в конюшни или на секретные предварительные соревнования часто проникали «жучки»,[4] чтобы добыть какую-то информацию. Поэтому любой владелец породистой лошади становится подозрительным, если около его лошадей крутится кто-то посторонний, особенно накануне таких больших скачек, как Сент-Леджер.
— Это произошло совершенно случайно, клянусь!
— А теперь вы побежите докладывать дедушке…
— Нет! Я не скажу ни одной живой душе, — добавила Вирджиния, видя его удивленно приподнятые брови. — Я бы никогда не сделала этого.
— Вот как. — Руки Гейба соскользнули с ее плеч вниз к ее рукам. — Вы заблудились и решили одна зайти в конюшню, зная, что поблизости будут несколько грумов-мужчин.
— Я живу на конном заводе. И все время захожу в конюшню одна.
— Но ваши грумы не настолько глупы, чтобы хватать внучку владельца. Здешние грумы вас не знают.
Он продолжал ее удерживать, и это выбило Вирджинию из колеи. Он держал ее слишком близко, и она начала нервничать. Особенно когда он так небрежно одет. В расстегнутом воротнике черной рубашки виднелась поросль на груди.
— Думаю, они отнеслись бы ко мне лучше, чем вы, — возразила Вирджиния, вздернув подбородок. — Пожалуйста, отпустите меня.
— Чтобы вы могли продолжать шпионить за мной? — подчеркнуто медленно произнося слова, поинтересовался Гейб.
— Я не шпионила.
— В таком случае у вас была другая причина, чтобы прийти сюда, — глубоким баритональным голосом возразил Гейб. — Может быть, более… личная.
— Личная? — воскликнула Вирджиния.
— Может, вы искали меня. — Его обжигающий взгляд скользнул по ее фигуре.
О да, он дерзкий мужчина.
— Конечно, нет. С какой стати я бы стала искать вас именно здесь?
— Потому что лакеи, несомненно, сказали вам, что я часто провожу здесь утренние часы. — Теперь его голос звучал хрипло, а руки скользили вверх-вниз по ее рукам, согревая их, заставляя ее сердце биться в бешеном ритме.
— Я не спрашивала лакеев… То есть я спросила у них про ко… Про лабиринт, но… — Да что такое, она лепетала, как какая-то нашалившая школьница. — Я не знала, что вы здесь, — запнулась Вирджиния. — Это просто смешно.
— Судя по вашему смущенному румянцу, вам совсем не смешно, — пробормотал Гейб.
Рука Вирджинии взметнулась к щеке. Неужели она покраснела? Боже правый, это правда.
— Знаете, я не принадлежу к тем дамочкам, которые теряют голову от каждого вашего слова.
— Они не от слов теряют голову. — Гейб обнял ее за талию и притянул к себе еще ближе. — И хотя вы не относите себя к таким дамочкам, это вовсе не означает, что вы не проявляете ко мне любопытства.
Дыхание Вирджинии отказывалось подчиняться ее командам. Оно было частым и прерывистым, как при лихорадке. Надо было дать этому наглецу пощечину, оттолкнуть.
— Это действительно смешно. Как можно проявлять любопытство к… мужчине с такой репутацией, как ваша?
— Потому что вам хочется знать, как я заработал эту репутацию. Заслуженно ли. Действительно ли женщины теряют голову в моей постели.
Вирджиния застыла. Она почувствовала, как зачастил пульс, а руки стали влажными, и понимала, что не должна позволять себе так реагировать на его слова. Да что с ней происходит, в конце концов?
— Послушайте, — шепнул Гейб, наклоняясь к ней, — почему бы мне не удовлетворить хотя бы малую часть вашего любопытства? — С этими словами он прижался к ее губам.
Вирджиния замерла от неожиданности. Как это чудовищно и непозволительно!
Каким пьянящим был этот поцелуй! Это были губы уверенного в себе мужчины, которому довелось целовать многих женщин. Она почувствовала пробежавшую по спине дрожь, и в теле разлилась неведомая раньше приятная сладостная истома.
Она ощущала, какими мягкими под воздействием его губ стали ее губы, слышала свое пресекающееся дыхание, касавшееся его губ, и чувствовала, с какой бешеной скоростью бежит по жилам кровь. Это было невероятно.
— Ах, лиса, — прошептал, не отрываясь от ее губ, Гейб. — Какие соблазнительные у тебя губы, их так и хочется целовать.
Правда? Ее никто никогда не целовал прежде.
— Лорд Гейбриел, мне кажется…
— Гейб, — пробормотал он, — друзья зовут меня Гейб.
— Мы с вами не друзья.
— Ты права. Ты ближе, чем друг. Тогда зови меня Гейбриел. Вряд ли кто-то еще так меня называет. Или, еще лучше, зови меня «дорогой». Никто так меня не называет, любовь моя. — И не успела Вирджиния возразить на такое бесстыдство, как он опять приник к ее губам.
Но на этот раз его губы были настойчивыми и ненасытными. Крепко прижимая ее к себе, он полностью завладел ее губами. Его неумолимый властный рот заставил ее раскрыть ему навстречу свои губы и почувствовать, как его влажный язык окунулся в их сладкую глубину.
Господи, спаси! Что это? Вирджиния никогда не представляла…
Это было восхитительно! Он завладел ее языком и флиртовал с ним. О, как он с ним флиртовал! Его язык медленно и плавно двигался у нее во рту, пробуждая непонятные для нее чувства и желания.
Прежде чем она успела что-то понять, Гейб, не отрываясь от ее губ, прижал Вирджинию к стене между двумя стойлами. Она потеряла способность дышать и думать.
Она положила руки ему на грудь, намереваясь оттолкнуть, но вместо этого ее пальцы, словно маленькие предатели, уцепились за жилет Гейба.
Буквально за несколько мгновений целый мир сузился до одного человека с мягкими губами, прильнувшими к ее губам, и ласковыми руками, которые скользили по ее телу, касаясь груди, где уже затвердели соски.
— Какого черта! — вдруг вскрикнула от резкой боли в руке Вирджиния и оттолкнула Гейба.
— Джеки-Бой! — зарычал Гейб на пони, который только что куснул Вирджинию. — Перестань!
Вирджиния повернула голову и увидела пони, обнажившего зубы. Если можно сказать о животном, что оно смотрит с осуждением, то вот этот пони смотрел именно так.
Гейбриел с тревогой осмотрел руку Вирджинии. К счастью, животное даже ткань не прокусило.
— Веди себя прилично, парень, — хмуро сказал Гейб, повернувшись к пони. — Нечего бродить здесь и кусать девушек.
Пони стал бодать Гейба головой, втискиваясь между ними, словно хотел их разъединить.