— Вот и мы так считаем. Пишите реляцию о представлении Ивана Михайловича к званию Героя Советского Союза.
— Есть, товарищ генерал, — радостно зазвучал в трубке голос майора. — Большое спасибо от всех артиллеристов.
— И от меня большое спасибо, — подошел улыбающийся командующий артиллерии 13-й дивизии Барбин, — молодец Ванька, едят его мухи. Дал он фрицам со своими орлами сегодня жару. Да вообще-то все поработали добротно. За три дня гитлеровские подлецы потеряли свыше ста танков. Если так дальше дело пойдет, Гитлер не будет успевать штамповать свои стальные гробы.
9
Фронтовая разведка донесла о движении крупных сил пехоты и танков противника вдоль Северского Донца. Создавалась угроза обхода войск всей армии. По приказу командующего фронтом Родимцеву предстояло отходить на восток. Конечно, это удручало гвардейцев. Немцы часто вклинивались танковыми колоннами, отрезали гвардейские полки и батальоны, навязывали изматывающие бои.
В районе села Белый Колодезь Родимцева, который находился в голове колонны, догнал на сером коне разведчик майор Бакай.
— Товарищ генерал, боковая походная застава доносит, что слева в сторону артполка развертывается до двадцати танков противника.
— Барбин, слыхали? Действуйте. Задержи танки — правее нас идут незащищенные тылы, — не теряя самообладания, отдал команду генерал.
И снова артиллеристам Быкова пришлось вступать в бой. Они выбрали выгодную позицию вдоль балки, кишкой уходящей на северо-запад, выставили на прямую наводку орудия.
И как раз вовремя. На горбатом гребне дальнего косогора показалась первая десятка вражеских танков. Они двигались боевой линией, уверенно и зловеще, и когда порыв ветра отогнал пыль, поднятую ими, за ними показалось еще большее количество машин.
— Ох и валят, едят их мухи, — раздался голос Барбина.
Грянул первый артиллерийский залп. Когда дым и пыль осели, все увидели, как танковая лавина противника устремилась прямо на артиллеристов. Быков насчитал сорок танков. Такой армады ему еще не приходилось отражать. Устоим ли? Мысль, как всегда в решающие минуты боя, работала спокойно и ясно. Он видел, как рядом четко действовали артиллеристы других батарей полка.
Раздался второй залп — и запылало восемь машин. Артиллеристы стреляли в упор. На глазах однополчан фашисты раздавили гусеницами орудия второй батареи вместе с расчетами. Попытка же смять левофланговую батарею Быкова была отбита.
Замысел противника был понятен. Пронюхав, что в боевых порядках корпуса находилось несколько установок «катюши», фашисты стремились уничтожить реактивную батарею.
В отношении «катюш» у немцев было свое, особое мнение. Еще с боев под Киевом фашисты настойчиво искали образец нового оружия, суля за него самые высокие награды. Не случайно в гитлеровских приказах сообщалось: «Русские имеют автоматическую многоствольную огнеметную пушку… Во время выстрела у нее образуется дым. При обнаружении и захвате таких пушек сообщать немедленно…»
Командование гитлеровской танковой колонны было уверено в преимуществе своих сил и, не считаясь с потерями, упрямо рвалось вперед, надеясь на богатую наживу.
Бой разгорался, словно два стальных потока схлестнулись на крутых откосах клочка донской степи. Били пушки, строчили пулеметы, лязгал, скрежетал металл, и облака пыли и дыма висели над полем боя. Более десятка вражеских машин ворвалось в расположение батареи. Большую часть из них гвардейцы расстреляли в упор, но и многие наши орудия были передавлены.
Убедившись, что сломить сопротивление гвардейцев лобовой атакой невозможно, немцы повернули на северо-запад, пытаясь обойти артполк слева. И снова на батарею Быкова обрушилась ярость и мощь фашистской атаки.
«Умрем, но не отступим», — написал в последнем донесении командир батареи.
Враг наседал ошалело. У батарейцев осталось три орудия, четыре противотанковых ружья и полтора десятка гранат.
Родимцев со своего наблюдательного пункта видел, как головная машина, осуществляя маневр, подставила на какое-то мгновение борт — и вот она уже вспыхнула. Не было в то мгновение зрелища более радостного и красивого, чем огонь и копоть навсегда замолкнувшего чудовища.
Но праздновать победу было еще рано. Еще десять машин с приспущенными для стрельбы стволами мчались на остатки быковской батареи. Вражеский снаряд разорвался у одного из орудий, и у станины пушки остался живым только заряжающий. Быков, окровавленный и забинтованный, бросился к прицелу. Выстрел, другой — в двадцати метрах от орудия загорелся танк. Выстрел — еще один завертелся на месте, его добили бронебойщики. И в тот же момент фашистский снаряд разорвался около орудия комбата. Взрывная волна отбросила Быкова в сторону, через станину. Но вновь, качаясь, встает командир. Нет, этот человек действительно родился в счастливой рубашке.