— Товарищ генерал, танки противника!
Шофер резко развернул машину. Родимцев приказал возвращаться к Огородову в штаб.
Разгоряченные, буквально влетели они в штаб. Шевченко бросился за телефон, а Родимцев к командиру дивизии. Огородов спокойно сидел за широким столом и неторопливо, со вкусом пил душистый чай, временами отдуваясь и протирая вспотевший лоб расшитым рушником.
— Садитесь, товарищ генерал, — радушно, как ни в чем не бывало предложил комдив и пододвинул табуретку. — Хороший чай сил прибавляет.
— Какой, к черту, чай! У тебя танки противника в городе, а ты чаи гоняешь?! — как можно строже рубанул Родимцев. — Где карта?
— Я уже принял меры, — спокойно ответил комдив. — Наши артиллеристы сейчас угомонят непрошеных гостей.
Комдив представил стоявшего в стороне высокого, худощавого офицера — майора Койчуренко, командира артиллерийского полка. Именно Койчуренко комдив приказал выбить фашистские танки из города.
— Как будете решать задачу? — деловито спросил Родимцев.
Командир артиллерийского полка доложил, что первая батарея старшего лейтенанта Величко уже ведет бой с вражескими танками, вся артиллерия первого дивизиона поставлена на прямую наводку.
— Можно верить майору? — спросил Родимцев у комдива.
— Не подведет, товарищ генерал, — твердо ответил Огородов. — Кроме того, в районе железнодорожной станции закрепился гвардейский полк. В его боевых порядках на прямой наводке стоит артиллерийский дивизион капитана Губийдуллина. Так что город останется в наших руках, это факт.
— Хорошо, полковник, что ты уверен в своих артиллеристах, но, как говорится, доверяй, но проверяй. Так что уеду я только тогда, когда ни одного фашистского танка не останется в Знаменке. Кроме того, учти, завтра утром здесь расположится штаб корпуса. А штаб твоей дивизии переведете в совхоз Кохоновка.
— Но ведь там противник, — недоуменно посмотрел на Родимцева комдив.
— Ну что ж, что немцы. Освободите полностью Знаменку, а потом отбросите фрицев за совхоз Кохоновка.
— Есть отбросить фрицев, — улыбнулся комдив.
А Родимцев, словно что-то передумав, тут же связался по телефону с начальником штаба корпуса Самчуком, приказал ему готовиться к переезду в Знаменку.
Едва он договорил последнюю фразу о переезде штаба в Знаменку, как все время поддакивающий Самчук неожиданно замолчал.
— Связь, связь… — шумел Родимцев, — шайтан вас побери!
— Связь работает, товарищ генерал, — послышался голос дежурного телефониста, — полковник у аппарата.
— Самчук, ты что, оглох или язык проглотил? — поняв, в чем дело, добродушно заворчал Родимцев.
Он вспомнил, что его боевой товарищ, с которым они начали войну в Первомайске, обороняли Киев, сражались в Сталинграде, на Курской дуге, Иван Самчук здесь родился, здесь работал и жил. Здесь остались его родственники.
— Что ж, Иван Аникеевич, в гости не приглашаешь? — бросил в трубку генерал.
— Я всегда готов, — наконец откликнулся Самчук, — вот штаб переведем и, если согласитесь, сходим.
Дел, конечно, было много, но Родимцев тем не менее решил доставить радость начальнику штаба. Шутка ли — человек почти четыре года не был дома, не видел близких, не знает, живы ли они. И на следующий день, как только штаб перебрался в Знаменку, они вместе с Самчуком поехали в Маторино.
Село, как и многие украинские деревеньки, было сильно разрушено, многие дома сожжены, фруктовые деревья вырублены. Гостей встретила тетка, Мария Платоновна Самчук. Не стесняясь слез, она кинулась на шею к Самчуку, все время приговаривая: «Дорогие наши освободители, как мы вас долго ждали, спасибо за все».
От нее узнали, что муж ее, дядя Самчука, находился в армии, известий от него давно не приходило. Мария Платоновна рассказала, как тяжело жилось мирным жителям в фашистской неволе, о зверствах, насилиях, убийствах, которые чинили оккупанты.
И в Знаменке, и здесь в селе Маторино жители с большой радостью приветствовали своих освободителей. Встречали воинов хлебом и солью, приглашали в хаты, старались угостить, не жалея своих скудных припасов.
В Знаменке гвардейцы Родимцева еще раз убедились, какой страшный зверь поганил их родную землю, жег города и села. Несмотря на то что всем уже было ясно, что война Германией проиграна, фашизм продолжал расправы с мирным населением сел и городов. Десятки трупов лежали на разбитых улицах Знаменки. Старики, женщины, дети — никого не щадили фашисты. На площади вблизи железнодорожной станции чернела большая виселица. На ней — десять трупов. Среди них подростки.