Обрадованный неожиданной встречей с другом, Павлито вертел Мигеля, словно они расстались несколько лет назад, и никак не мог насмотреться на него. «Вот здорово», — то и дело повторял он.
Мигель рассказал, что служит пулеметчиком в одном из батальонов бригады Листера. Был уже в бою. Товарищи хорошие, «максимы» действуют безотказно.
— А Франческа где? — спросил Павлито.
— Воюет тоже под Мадридом. У анархистов. Послал письмо, вот сегодня получил первую весточку. И о тебе вспоминает.
— Будешь ответ писать, передай привет, — попросил Павлито.
Утром Павлито разбудил молчаливый худой испанец. Он принес завтрак и короткую, написанную по-русски записку от командира: «В девять совещание в штабе. Не опаздывай. Познакомлю с офицерами и обстановкой. Листер».
Быстро умывшись и позавтракав, Павлито выскочил во двор. И хотя до совещания оставалось еще двадцать минут, поспешил в штаб. Здесь уже собрались офицеры бригады. Они о чем-то весело переговаривались, шутили, курили огромные пахучие сигареты.
Вскоре пришел Листер, и все притихли.
— Этот русский парень поможет нам воевать, — волнуясь, объяснил Энрике. — А вообще-то зовите его Павлито, капитан Павлито!
Так началась нелегкая служба Александра в знаменитой бригаде Энрике Листера.
8
Бригада, находясь на одном из важнейших участков, выдерживала мощные удары противника. Листер день и ночь был на ногах. Его видели в самых опасных местах, в самые критические моменты боя.
Тяжелые бои, кажется, им никогда не будет конца. Небольшая группа пулеметчиков, возглавляемая Павлито, послана в университетский городок, раскинувшийся на берегу реки Мансанарес. Несколько раз фашисты пытались штурмом взять городок, но пулеметчики стойко держались. Особенно надежно действовал пулеметный расчет под командованием Мигеля. В короткое затишье перед горячим боем Мигель пришел к Павлито.
— Как ты думаешь, Павлито, плохо, что силы республики распылены? Анархисты, радикалы, социалисты — каждый по-своему видит будущее Испании. Конечно, сейчас они выступают единым фронтом, но все же…
— У нас на родине на этот счет есть хорошая сказка-быль, — лукаво посмотрел на него Павлито. — Жил-был старик со своими сыновьями, было их у отца пятеро. Один другого краше. Красавцы богатыри. Жили они дружно, ладно. Да вдруг старик стал слабеть, — видно, пришла пора помирать. Надел отец чистую рубаху и захотел перед смертью сыновьям наказ дать. Позвал их в хату и приказал принести два больших веника. Выполнили парни просьбу отца, принесли веники к его постели. А он развязал один, вынул из него пять прутиков и раздал сыновьям. Приказал каждому попробовать сломать свой прутик. Парни удивленно переглянулись — ведь любой из них мог подкову разогнуть, но обижать старика не стали. Без всякого, усилия сломали каждый свой прутик. Старик остался доволен. Затем он протянул связанный веник младшему сыну и попросил сломать его. Взял тот веник, но сколько ни старался, не смог его одолеть. Тогда за дело взялся второй брат. И так и сяк пытался переломить веник, а силенки не хватает. То же случилось и с третьим, и с четвертым, и с пятым. Краснея, старший сын вернул отцу целый, невредимый веник. А старик нисколько не огорчился этим, наоборот, даже довольный остался. И сказал детям: «Вот вам мой наказ отцовский. Если будете всегда дружно, сообща, без раздоров жить, никто вас не одолеет. А ссориться начнете, в одиночку пойдете, поломают вас по одному, как эти прутики».
— Мудро дед говорил, — согласно закивал Мигель. — Вот и я думаю: действуем мы поодиночке. Взять хотя бы анархистов. Конечно, есть у них части, которые воюют просто здорово. Командир Дуррути — настоящий патриот. Но ведь таких, как он, не много. А взгляды их не то что пользу, вред нашему делу приносят. Франческа, на что уж стойкая анархистка, и то в последнее время заколебалась.
— Получил письмо от нее?
— Еще два прислала.
И он рассказал о последнем. В нем Франческа с горечью писала о действиях анархистов в одной из освобожденных деревень. Выгнав оттуда франкистов, они собрали всех жителей и объявили, что отныне все крестьяне этой деревни будут жить при коммунизме. Всем было приказано собрать скот, продукты свезти в общественные амбары, кур пересчитать и тоже сдать. Деньги анархисты тут же отменили, а взамен ввели талончики, которые выдавались каждому по потребности.
Под угрозой расстрела крестьяне выполнили приказ анархистов. И началась в деревне сладкая жизнь. Курица нужна — приходи бери. Баран нужен — получай талон. Некоторые даже повеселели. Но, естественно, так долго продолжаться не могло. Запасы скоро оскудели, и в деревне начался голод. Вот тогда-то и пошли разговоры: «Какой же это коммунизм, когда есть нечего?» Некоторых наиболее ретивых анархисты арестовали. «Что-то не все до конца правильно говорят наши теоретики, — писала Франческа. — Надо будет в этом разобраться».