— Готовь штурмовую группу и сегодня же ночью отправь, — ни секунды не раздумывая, деловито распорядился Елин.
«Ишь, как спокоен, — подумал комбат, — а сам небось вспотел от радости».
А Елин в этот момент уже докладывал радостную весть комдиву. Он сообщил и о том, что прибыл связной и что группа разведчиков удерживает дом. Доложил и о том, что сегодня в ночь уйдет к дому Павлова на подмогу штурмовая группа лейтенанта Афанасьева.
— Добро, — устало отозвался комдив.
— О прибытии группы на место доложить?
— Не обязательно, — улыбнулся в трубку генерал. — Завтра с утра фрицы сами доложат нам, как их там встретят.
16
Никто не ложился спать в эту ночь. Комбат Жуков хлопотал, собирая в нелегкий путь группу лейтенанта Афанасьева. Проверял оружие, снаряжение, запас продуктов. Он подходил к каждому, уходящему в дом Павлова, заглядывал в глаза, похлопывал по плечу: «Не посрамите, ребятки». Командир полка Елин колдовал над своей потертой картой, прикидывая, какую пользу принесет его полку скромный четырехэтажный дом.
Комдив Родимцев, со вкусом прихлебывая, опустошал уже третью кружку крепкого чая, то и дело при этом повторяя: «Шайтан побери, жалко пиалы нет, из нее чаек вкуснее, особенно если зеленый». Но и Бельский, и Вавилов, молча сидевшие за столом, видели, как комдив хитрит, что он просто доволен.
Да, генерал был в настроении, понимая, что четырехэтажный дом на площади теперь словно хороший кляп во рту у фрицев. С приобретением этого опорного пункта дивизия намного улучшила свои позиции. Он и оборону укрепил, и наступление немцев будет сковывать.
Павлову в эту ночь тем более было не до сна. Отбив очередную атаку немцев, он тревожно поглядывал на часы: «Неужели Калинин и на этот раз не дошел?» Сержант понимал, что вчетвером они смогут продержаться только до утра. На исходе боеприпасы, да и немцы всерьез взялись за их «бастион».
— Сержант, ползет кто-то, — прервал его размышления Черноголов, — полоснуть, что ли?
— Я тебе полосну без разбора, — осадил его Павлов. — Где усмотрел?
— Да вон там, левее развалин, гляди, фигуры крадутся.
— Черт разберется в такую темень, — чертыхнулся Павлов. — Может, наши?
— А может, немецкие разведчики? — начал выставлять в проем окна автомат Черноголов.
— Подожди, подпустим поближе, — и командир отстегнул от пояса гранату.
Они затаились, все в напряжении, до боли в глазах буравя темень. И когда до ползущих оставалось два десятка метров, Павлов бросил в темноту:
— Стой! Всем оставаться на месте, один ко мне.
— Свои мы, Павлов, — услышал он в ответ знакомый голос лейтенанта Афанасьева. — Чего ты раскричался, словно в карауле стоишь.
Павлов и Черноголов бросились к лестнице, к подъезду и, мешая друг другу, раскрыли забаррикадированные двери. Обниматься было некогда. Они молча стояли у дверей и, поблескивая влажными глазами, смотрели, как с искалеченной улицы стремительно влетали и таяли в подслеповатом подвале их боевые товарищи. Каждый из них был тяжело нагружен боеприпасами, ящиками с продовольствием, различным инструментом. И когда вслед за ними, тяжело отдуваясь, ввалился ротный старшина с огромным термосом за спиной, с котелками и фляжками в руках, Павлов понял, что теперь немцам этого дома не видать.
— Чего это вы как швейцары у парадного подъезда вытянулись? — вернул их к действительности улыбающийся лейтенант Афанасьев. — Принимай гостей, комендант.
От сильного пожатия у Павлова даже заныла рука. Только теперь он почувствовал, как устал, как голоден. Сколько же они здесь находятся? Двое суток. Не может быть. Два этих дня показались ему сейчас вечностью.
— Нам-то в роту, что ли? — каким-то странным, настороженным тоном спросил сержант лейтенанта.
В этом тоне была и усталость хорошо поработавшего человека, и ревность, что его могут лишить любимой работы, отправить из захваченного дома в роту.
— Не горюй, сержант, мы не оккупанты, отбирать твой дом не будем. Вы его взяли, защитили, ну и живите. Только теперь охранять твой особняк будем сообща.
— Вот на этом спасибо, — обрадовался Павлов.
После приветствий, знакомства с домом и его жильцами Афанасьев, не откладывая дела в долгий ящик, стал готовиться к предстоящим боям. Невзирая на темень, обошел все этажи многострадального четырехэтажного здания, заглянул во все закоулки, познакомился и с мирными жителями, укрывшимися в подвале. Он быстро расставил бойцов, приказал получше оборудовать амбразуры для стрельбы, определил место для станкового пулемета, ротных минометов, оборудовал штаб гарнизона. Лейтенант спешил. Он знал, что фрицы не дадут ему передышки и с утра попытаются вновь отбить злополучный дом.