Неужели опять станут издеваться, терзать, пытать, сжигать города и деревни?
Генерал вспомнил сейчас то время, и пальцы рук невольно сжались в кулаки: «Нет, больше этому не бывать!»
И тем не менее гитлеровцы в первые дни наступления имели значительный успех. Они в ряде мест прорвали хорошо налаженную оборону наших войск. На один из таких участков, где фашисты глубоко вклинились в боевые порядки советских войск, срочно бросили корпус Родимцева. Ему приказали сосредоточиться в районе Обоянь — Ольховатка. Командование не исключало возможности встречного сражения с противником.
Каждому бойцу было выдано на руки по сто двадцать винтовочных патронов, четыре ручных гранаты, двухдневный запас сухого пайка.
С рассветом 11 июля все оперативные группы во главе с командирами дивизий, проделав стокилометровый марш, заняли оборону вдоль дороги Обоянь — Курск.
Не успел штаб корпуса освоиться на новом месте, как посыпались телефонные звонки из дивизий. Начальник штаба 13-й гвардейской стрелковой дивизии докладывал, что полк Шура, действующий в передовом отряде, ведет бои с танками противника. Начальник штаба 66-й стрелковой дивизии полковник Куликов также сообщал, что его войска вступили в бой. Сомнений не оставалось — гитлеровцы возобновили наступление.
С рассветом авиация противника усиленно прокладывала путь своим танкам на Обоянь. Вскоре началось танковое сражение под Прохоровкой.
В этой резко обострившейся обстановке Родимцев принял решение немедленно выдвинуть вперед вдоль дороги Заринские Дворы — Обоянь два истребительных противотанковых полка, которым приказал остановить прорыв фашистских танков на Обоянь. Задача ответственная и трудная, но этого требовала обстановка.
В крайне невыгодном положении оказалась 13-я гвардейская дивизия. Особенно тяжело пришлось воинам полка Шура, который действовал в передовом отряде. Не выдержав сильного танкового удара врага, полк стал отходить на Обоянь.
В этот критический момент выручили артиллеристы. Подбадриваемый командующим артиллерией полковником Барбиным истребительный противотанковый полк с ходу развернулся на выгодном рубеже и открыл огонь. От первых выстрелов противотанковой артиллерии загорелось сразу десять фашистских танков.
Добрые вести поступили и от генерала Якшина, который доложил, что на его участке атака противника отбита, сожжено и подбито пятнадцать вражеских танков. От таких докладов у генерала Родимцева на душе стало веселее. Он понял, что в тяжелом сражении наступает перелом. Он был в прекрасном настроении, задирал веселыми шуточками штабистов, тщательно учитывавших вражеские потери, особенно танки.
— Ну, как, сходится дебет с кредитом, — шутил генерал, — или ваши кассиры прогорели?
— Да уж так прогорели, что смрадный чад стоит в округе, — намекая на огромное число подбитых танков, отвечали штабисты.
Шутка шуткой, но генерал, радуясь удачам, продолжал внимательно изучать действия противника, пытаясь выяснить его дальнейшие планы и намерения.
4
Гитлеровцы явно стали осторожничать. Часть танков покатила назад. Во второй половине дня, оставив на поле боя около трети своих танков, противник на Обоянском направлении полностью отказался от наступления. Но хотя враг и отходил, потеряв много техники, боеспособность он не утратил. Надо было ждать нового напора фашистов. Чтобы уяснить создавшееся положение, Родимцев вместе с адъютантом, капитаном Шевченко, коноводом Иваном Толстых и командующим артиллерией полковником Барбиным отправился верхом на лошадях в любимую 13-ю дивизию. Для сокращения маршрута поехали не через Обоянь, а по прямой.
В селе Знобиловка путь конникам преградила река. Решили переправиться вброд. Родимцев первый вошел в воду, за ним и остальные конники. Мальчик, так звали коня генерала, от берега метра четыре шел по дну, а потом неожиданно оступился и, вытянув шею, фыркнул и поплыл. Генерал освободил поводья левой рукой, правой взялся за гриву коня и вскоре благополучно добрался до противоположного берега. Спрыгнув с коня, снял сапоги, чертыхаясь, принялся выливать воду. Вот уж действительно справедливо говорят: «Не зная брода, не лезь в воду». Но как оказалось, главные неприятности были еще впереди.
Вторым за Родимцевым вышел на берег капитан Шевченко. За ним плыл Иван Толстых. Лошадь полковника Барбина упрямилась, не хотела идти в воду.