Забрав серебро, инспектор тоже отправился в город. Не прошел он и одного ли, как кто-то сзади окликнул его:
— Господин Хуэй. Что-то вы давно не появлялись у нас!
Оглянувшись, инспектор увидел арендатора Хэ Мэй-чжи.
— Видно, у вас много денежных дел! Почему вы не идете к нам? — спросил арендатор.
— Я бы пришел, если бы не господин Чжан из города. Он хочет заполучить мой участок за домом, а настоящую цену за него не дает. Я уже несколько раз отказывал ему. А если я зайду в вашу деревню, то все арендаторы этой земли сбегутся, шуметь будут: с ними возни не оберешься. Поэтому я и отсиживаюсь в храме, а когда приходят ко мне люди господина Чжана, им говорят, что меня нет дома.
— Это правильно, — согласился Хэ Мэй-чжи. — Пусть себе мечтает о вашей земле. Соглашаться или нет, на то ваша власть. Если у вас сегодня нет никаких дел, пойдемте к нам, посидим. На днях мы закоптили для вас пол-окорока. Он висит сейчас над очагом и уже весь покрылся салом. Да и винцо вас тоже заждалось. Пойдемте же, выпьете, отдохнете. Чего вы боитесь?
При этих словах у инспектора потекли слюнки, ноги невольно повели его вслед за арендатором. Дома Хэ Мэй-чжи крикнул жене, чтобы она поджарила курицу, нарезала окорок и подогрела вино. От ходьбы Хуэй Миню стало жарко. Он уселся на дворе, снял с себя верхнюю одежду и, расстегнувшись, выпятил свое толстое брюхо.
Через некоторое время кушанья были готовы, Хэ Мэй-чжи расставил тарелки, а его жена принесла вино и накрыла на стол. Хозяева усадили гостя на почетное место и только после этого сели сами. Хэ Мэй-чжи начал разливать вино. После еды заговорили о заупокойной службе, которую в течение ближайших пяти дней придется вести монаху в доме господина Фаня.
— Я с малых лет знаю его матушку, — сказала жена Хэ Мэй-чжи, — хорошая была старуха, добрая. А вот невестка ее, дочь мясника Ху с южной окраины селения… Под глазами красные круги, волосы спутаны в какой-то комок. Раньше она жила здесь. Обуть было нечего, ходила летом в каких-то шлепанцах, сплетенных из камыша, сама хромоногая. А сейчас по два платья надевает. Говорят, как стала госпожой, начала нос задирать. Ну скажите, на что это только похоже!
Пиршество было в полном разгаре, когда вдруг раздался громкий стук в ворота.
— Кто там? — крикнул Хэ Мэй-чжи.
— Иди-ка посмотри, — велел ему инспектор Хуэй.
Едва Хэ Мэй-чжи приоткрыл ворота, как во двор ввалилось человек восемь. Увидев за столом инспектора и женщину, они закричали:
— Наслаждаетесь жизнью! Среди белого дня милуетесь. Вот так господин инспектор! Закон знаете, а нарушаете!
— Бросьте ерунду пороть! — перебил их Хэ Мэй-чжи. — Это хозяин моего поля.
— Хозяин поля! — заорали пришельцы. — Может быть, он и хозяин твоей жены!
Недолго думая, они связали конопляной веревкой полуголого инспектора и женщину и, подвесив к шесту, понесли обоих, захватив и Хэ Мэй-чжи. Притащив всех в правление уезда Наньхай, они поставили обоих на помост перед храмом Гуань-ди[55] и стали ожидать появления начальника, чтобы доложить о случившемся.
Хэ Мэй-чжи они прогнали, но Хуэй Минь успел шепнуть ему, чтобы тот рассказал обо всем господину Фаню.
Цзюйжэнь Фань, приготовившийся совершать похоронный обряд по умершей матери, возмутился и немедленно послал записку уездному. Тот приказал столоначальнику освободить заключенного, а женщину передать Хэ Мэй-чжи, чтобы он увел ее домой.
На следующий день назначали экзекуцию над теми бездельниками, которые схватили Хуэй Миня. Порядком перетрусив, они стали просить шэньши Чжана заступиться за них перед уездным начальником. Тот согласился на просьбу Чжана, и когда на следующее утро обвиняемых ввели в зал, он для порядка отругал их и выгнал. Инспектору и этим людям все же пришлось выложить в ямыне несколько десятков лянов серебра. Хуэй Минь сразу же пошел благодарить господина Фаня, а на следующий день вместе с монахами явился к нему для совершения обряда. Монахи установили алтарь, в центре повесили изображение Будды, а по бокам — изображения всех десяти владык загробного мира. Съев ритуальную пищу, они ударили в гонги и приступили к чтению молитв. Господин Вэй усадил монахов и гостей за два стола, и все уже приступили к утренней трапезе, когда слуга вдруг доложил о приходе новых гостей. Господин Вэй оставил чашку и бросился им навстречу. Прибыли местные шэньши Чжан и Чжоу. На них были черные шелковые шляпы, светлые парадные одежды и черные сапоги с белыми подошвами. Вэй приветствовал их, сложив на груди руки, и провел в комнату, где стоял гроб. Кто-то из монахов сказал Хуэй Миню:
55
Гуань-ди (или Гуань Юй) — бог войны, легендарный полководец эпохи Троецарствия (220–280).