— Вот этот, который сейчас входит, господин Чжан Цзин-чжай. Его участок граничит с вашим. Вам бы неплохо поговорить с ним.
— Не стоит! Что, собственно, представляет собой этот Чжан? — проговорил Хуэй Минь. — Я не могу забыть историю, что произошла со мной. Ведь бродяги, которые меня схватили, были арендаторами Чжана. Сговорившись, они всякими правдами и неправдами задумали устроить мне неприятность, думая, что я по более низкой цене продам Чжану землю за домом. Сговорились обо всем заранее, и сами же в дураках остались. Уездный хотел уж наказать их. Они испугались и обратились за помощью к Чжану, который и заступился за них. Господину уездному это очень не понравилось. — Хуэй Минь умолк на мгновение и продолжал снова: — За ним числится немало темных делишек. Вот, к примеру, дочь Третьего Чжоу, который одно время был начальником уезда Чаосянь, доводится ему племянницей. Как-то эти Чжоу попросили меня найти ей женишка. Ну я и предложил одного из зажиточной семьи Фэн Да-ху, из западной деревни. А Чжан захотел только этого нищего Вэя. Он, видите ли, сюцай и умеет сочинять какие-то стихи! Однажды этот Вэй написал поминание. Я его показал кое-кому. Оказалось, он сделал целых три ошибки… Это небо наказывает Чжоу за его грехи. Глядишь, скоро и вторую дочь надо отдавать замуж. Вот уж не знаю, кого для нее и выкопают!
В этот момент раздались шаги. Монахи скосили глаза в ту сторону, откуда они слышались, а инспектор Хуэй замолчал. Вошли оба шэньши. Они поздоровались с монахами, а затем в сопровождении господина Вэя вышли из комнаты. Кончив свою трапезу, монахи омыли лицо и руки, запели молитвы, зажгли свечи. Потом стали разбрасывать цветы и еду для духов. Шумный обряд продолжался три дня и три ночи. Наконец монахи разошлись.
Быстро пролетели сорок девять дней, и цзюйжэнь Фань вышел из дома, чтобы отблагодарить всех за внимание к покойной. Однажды к нему пожаловал с визитом Чжан Цзин-чжай. Цзюйжэнь Фань, одетый в траурную одежду из пеньки, пригласил его в свой кабинет, рядом с которым стоял гроб покойной[56], и поблагодарил гостя за помощь, оказанную во время траурного обряда.
— Мы отдали сыновний долг вашей матушке. Она умерла в преклонном возрасте, и ничем здесь уже не поможешь. Вот только жаль, что вы пропустили экзамены. Хоронить ее вы будете, очевидно, на семейном кладбище? День уже выбрали? — расспрашивал Чжан Цзин-чжай.
— По расположению гор геомант нашел, что теперешний год не благоприятствует похоронам. Придется устроить их будущей осенью. Вот только средств для этого недостаточно, — ответил Фань.
Гость стал подсчитывать, загибая пальцы.
— Траурные хоругви можно сделать от имени инспектора Чжоу, могильную надпись сочинит наш друг Вэй, но только от чьего имени? На остальные похоронные принадлежности, угощение, музыку, другие мелкие расходы, рытье могилы и угощение предсказателям потребуется более трехсот лянов серебром.
Пока он подсчитывал, принесли еду.
— Соблюдать трехлетний траур[57] — хороший обычай, — продолжал Чжан Цзин-чжай. — Однако, выполняя эту важную, но печальную обязанность, вы должны все-таки не забывать и другие дела. Незачем предаваться одной печали. После получения высокого звания вы еще ни разу не нанесли визит учителю, а ведь уезд Гаояо — благодатное место, туда стоит съездить раза два. Может быть, вам и удастся там получить что-либо в связи с вашим успехом на экзаменах! Да и мне не мешало бы навестить названого дядюшку. Почему бы нам не поехать вместе? Все дорожные расходы я возьму на себя, и вам не придется беспокоиться.
— Я преисполнен благодарности за вашу заботу, но позволяет ли это этикет?
— Этикет, конечно, незыблем, но нет правил без исключения, и я думаю, что здесь нет ничего предосудительного, — успокоил его Чжан Цзин-чжай, и Фань еще раз поблагодарил его.
Чжан Цзин-чжай назначил день, нанял повозку, захватил с собой слуг, и они отправились в уезд Гаояо. В дороге они договорились сначала встретиться с учителем, а потом заехать к господину Тану и попросить его сделать от своего имени надпись на памятнике умершей матери Фаня.
Скоро они прибыли в город Гаояо. В этот день начальник уезда уехал в деревню на освидетельствование. Идти сразу в ямынь было неудобно, и Фань с Чжан Цзин-чжаем остановились в храме Гуань Ди. Здесь как раз возводили главный притвор. За работами следил сам начальник общественных работ. Узнав о том, что приехали знакомые уездного, он засуетился, встретил гостей и усадил их на почетные места. Поставив перед ними девять чашек, он уселся напротив и принялся разливать чай.
56
Похороны в старом Китае происходили только в благоприятный день, указанный предсказателями. Вследствие этого гроб с телом покойного мог находиться в доме в течение длительного времени.
57
Представители ученого сословия и чиновники должны были нести траур по умершим родителям в течение трех лет. За это время они освобождались от службы, не сдавали экзаменов.