— Да того, у которого было посмертное имя Цзи; он в третий год правления Хун-у стал цзиньши, занял пятое место по сочинению на тему «В Поднебесной имеется Дао»[58]. У него было три выдающихся предложения.
— По-моему, он был третьим, — вмешался Фань Цзинь.
— Нет, пятым. Я читал его сочинение, — возразил Чжан Цзин-чжай. — Потом он поступил в Академию ханьлиней[59], и сам император пожаловал к нему в дом, как некогда сунский император Тэй Цзу в снежную ночь посетил Чжао Пу[60]. В это время князь Чжан из Южноречья прислал Лю кувшин с едой, внутри которого вместо кушаний оказалось золото, рассыпанное будто семечки тыквы. Император разгневался: «Ему кажется, что все дела в Поднебесной решаются такими книжными червями, как вы». На следующий день он понизил господина Лю в должности до начальника Цинтяньского уезда, а впоследствии отравил его. Вот так-то!
Уездный Тан, слушая красноречивого Чжана, невольно поверил ему, тем более что разговор шел об истории, случившейся при первом императоре правящей династии[61].
— А как же нам все-таки уладить этот вопрос? — спросил он.
— Мне кажется, вы можете приобрести на этом деле известность. Распорядитесь, пусть пришедший подождет, а завтра утром пригласите его в присутствие и угостите батогами. Потом надо надеть ему на шею тяжелую кангу[62] с подвешенным к ней куском мяса. А сбоку хорошо бы вывесить приказ, в котором сообщить, что он несет наказание за свою наглость. Когда весть об этом дойдет до начальства, оно убедится в вашей честности и сразу повысит вас в должности.
— Да, это совершенно правильно, — кивнул головой начальник уезда.
Трапеза окончилась, и оба гостя остались на ночлег в кабинете хозяина. На следующий день, когда открылось присутствие, первым ввели жулика, укравшего курицу.
— Ах ты ублюдок! — в ярости воскликнул начальник уезда. — Ты уже несколько раз попадался мне в руки и до сих пор не бросил своего постыдного ремесла. Тебе уже не страшно, когда тебя бьют; посмотрим, что ты запоешь сегодня? — С этими словами уездный взял свою кисть и вывел на физиономии вора три иероглифа: «Жулик, ворующий кур». Потом он приказал надеть ему на шею тяжелую кангу, а к голове привязать украденную курицу — хвостом к лицу. Когда провинившегося вывели из ворот ямыня, курица издала задом какой-то неприятный звук, и из-под хвоста брызнула жидкость, которая сразу залепила все лицо и бороду вора на потеху публике.
Вторым ввели муллу. Уездный, набросившись на него с ругательствами, обозвал собачьим выродком и приказал дать ему тридцать палок. Потом мулле надели кангу и положили на нее все пятьдесят цзиней мяса. Мясо закрыло все лицо. В таком виде муллу вывели всем напоказ. Погода стояла жаркая, и на следующий день в мясе появились черви, а на третий день мулла умер.
Мусульмане были страшно озлоблены. Несколько сот человек, бросив свои занятия, с криками под удары гонга направились к уездному.
— Если мы не должны были посылать вам говядины, то и вам не следовало доводить за это человека до смерти. Это все проделки мерзавца Чжан Ши-лу из Наньхайского уезда. Мы сейчас пойдем в ямынь, вытащим его оттуда и изобьем до смерти. Пусть одного из нас за это лишат жизни!
О том, что произошло дальше, говорят такие слова:
Чем кончились волнения среди мусульман, мы узнаем из следующей главы.
В ГЛАВЕ ПЯТОЙ
рассказывается о том, как братья предложили сделать наложницу женой, а студент Янь умер от тяжелой болезни
Напомним о том, как поднялось волнение среди мусульман, которые знали, как загубил их муллу уездный Тан.
Они окружили ямынь таким плотным кольцом, что капле воды, казалось, не просочиться, и требовали смерти Чжан Цзин-чжая. Охваченный тревогой, начальник строго допросил всех в ямыне и выяснил, что разгласили тайну привратники.
«Мне не повезло с этим делом, но я все-таки хозяин в уезде, и они не посмеют тронуть меня. Но если толпа ворвется в ямынь и увидит там Чжана, то дело добром не кончится. Надо придумать, как его вызволить. Лучше всего, если он покинет наши места», — размышлял Тан.
Он срочно созвал на совет своих верных стражников, и они вместе решили использовать удобное расположение ямыня, который тесно примыкал к северной части городской стены. Несколько стражников перелезли через стену, а затем на веревках перетащили через нее Чжана и Фаня. Беглецов переодели в синие холщовые халаты, дали им соломенные шляпы и сандалии и показали боковую тропку. И вот ученые, как бездомные собаки, как две рыбы, выскользнувшие из сети, спешно покинули уезд и, не останавливаясь даже на ночлег, направились в провинциальный город. А тем временем уездный архивариус и инспектор просвещения вышли успокаивать народ. Они наговорили столько сладких слов, что мусульмане мало-помалу стали расходиться.
58
Дао — одна из важнейших категорий древнекитайской философии, представляющей собой сложное переплетение моральных и этических воззрений. По-китайски дао означает путь, по которому следует все в мире.
59
Ханьлинь — высшее звание в старом Китае, которое присваивалось лучшим ученым после столичных экзаменов. Академия ханьлиней — важный институт при императорском дворе, занимающийся толкованием различных указов.
60
Имеется в виду история о том, как сунский император посетил своего сановника Чжао Пу, чтобы получить от него совет, как управлять страной.
61
На самом деле никогда не было истории с золотом, которое, по словам Чжана, якобы прислали Лю Цзи — крупному законодателю начала династии Мин. Писатель на примере этого спора показывает невежество представителей ученого сословия.