Выбрать главу

Вернемся к тому вечеру, когда Чжуан Чжун букваль­но вывернулся наизнанку, демонстрируя честность и искренность. Вэй Цзюе, прищурив свои живые глаза на худом лице, обрамленном длинными бакенбардами, смо­трел на него с некоторым сомнением, так что в какой-то момент Чжуану стало не по себе. Но он все-таки не дрогнул и продолжал:

— Учитель Вэй, вы очень помогли мне уже в то время, когда я решил писать, но надеюсь, что вы вдохновите меня еще сильнее, научите мыслить обра­зами...

Эти слова неожиданно оказались ключом к сердцу Вэй Цзюе. Его прищуренные глаза вдруг широко рас­крылись и заблестели:

— Правильно! Вы правильно говорите! Взаимная творческая помощь — это самый лучший метод. Она приносит гораздо больше пользы, чем всякие доклады и статьи о технике письма...

Чжуан Чжун тут же привстал со своего краешка стула и отвесил глубокий поклон. Это была огромная победа, Вэй Цзюе признал его своим учеником. Такое событие нельзя оставлять втуне, его необходимо запе­чатлеть на фотографии, как воспоминание на всю жизнь! Чжуан повторил это дважды, трижды, но Вэй снова сощурился и молча улыбался, не давая своего согласия.

К счастью, во многих делах все зависит от персо­нальной активности. Победа часто строится на реши­тельном нажиме.

Однажды, когда Вэй Цзюе прогуливался по улице, он видел Чжуан Чжуна, который, весь сияя приветли­востью, попросил его зайти в ближайшую дверь. Вэй поднял голову и обнаружил, что перед ним фотоателье. Он терпеть не мог фотографироваться, но был челове­ком вежливым и не любил ставить других в неловкое положение. Решив больше не сопротивляться, он зашел в ателье, сел перед фотоаппаратом и пригласил Чжуана сесть на ту же скамью. Чжуан испуганно вытаращил глаза и процитировал трактат Хань Юя «О наставни­ке»[3] где ученик никак не смеет сесть рядом с учите­лем. Затем он подтащил старинное кресло, инкрусти­рованное нефритом, усадил Вэй Цзюе в него, а сам почтительно встал за ним, демонстрируя исключитель­ную скромность и серьезность. Вэй тоже получился очень серьезным, похожим на старого деревенского помещика, потому что ему было неловко сидеть в таком роскошном кресле.

Увеличив эту историческую фотографию «Учитель и ученик», Чжуан Чжун вставил ее в резную серебряную рамку и долго думал, куда ее повесить. На восточной стене комнаты висит портрет Мао Цзэдуна, рядом с ним нельзя. Если повесить на западную, то получается, что «ветер с востока одолевает ветер с запада», тоже нехорошо. На южную — плохая примета, на север­ную — старухи обычно вешают изображения святых. Ну и бог с ним, повешу на северную! Разве Вэй Цзюе для меня — не святой?

С тех пор каждый раз, когда Чжуан испытывал творческие муки, он бросал взгляд на портрет настав­ника — совсем как Лу Синь поступал с портретом своего японского учителя Фудзино. Но ему, в отличие от Лу Синя, подобные взгляды не прибавляли смелости, помогающей создавать беспощадные произведения о так называемых «благородных мужах». Чжуан Чжун жил в мире собственного воображения, а что это был за мир, я пока говорить не буду. Наберись терпения, читатель, и постепенно все узнаешь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

Отрицание отрицания. Чжуан Чжун выходит из колы­бели и впервые ощущает прелесть боевого искусства

Время летело стрелой, дни и месяцы мелькали, словно ткацкие челноки, и за всеми нашими разговорами подошла весна тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года. Что это была за весна! То оттепель, то заморозки, «расцвет природы», то снова «пасмурно и мрачно». Различные течения то возникали, то исчезали, с люд происходили всякие удивительные превращения, не именно в этой обстановке и выявлялись способност настоящих героев.

Чжуан Чжун снова сидел в кабинете Вэй Цзюе снова на краешке стула, потому что, хотя и был его учеником уже несколько лет, обладал достаточным умом, чтобы не задирать нос. Вместо этого он с пеной у рта излагал учителю сюжеты всех своих произведе­ний, а Вэй Цзюе послушно помогал его творческому процессу. Чжуан пока еще не воспарил в небе и именно поэтому уважал Вэя, как и прежде.

— Учитель Вэй...

вернуться

3

Хань Юй — знаменитый писатель и публицист, возглавивший литературное движение «За возврат к древности».