Артамон Матвеев? Действительно, такое могло быть. Известно, что, когда Алексей Михайлович впервые увидел в доме своего боярина Наталью, Матвеев не спешил ее отдавать царю в жены. Вполне возможно, оттого, что она была его любовницей. И, только сообразив, какие выгоды для него принесет это замужество, согласился, и даже сам рекомендовал ее царю.
Двоюродный брат Натальи Нарышкиной Петр и родной брат Федор? Такое тоже вполне могло быть. Ходили слухи, что клан Нарышкиных имел склонность к близкородственным связям. Православная церковь считала родственников до седьмого колена слишком близкими для браков, но Нарышкины несколько раз обходили эти строгости. Был слух, что на самом деле отцом Петра Нарышкина был папа Натальи – Кирилл. Раз Наталья зачала Петра I от своего двоюродного брата, тогда получается, что Петр – сын сводных брата и сестры. Значит, в его жилах нет ни капли крови Романовых. Приписывали Наталье и родного брата Федора, но это невероятно, так как Федору было всего 8 лет, когда родился Петр. Близкородственные связи – это признак вырождения, характеризирующийся непропорциональным телосложением отпрыска и неустойчивой психикой. Именно таким и был Петр I – у него была несоизмеримо маленькая голова на громадном туловище при 38 размере ноги, он отличался чрезмерной моторикой (ни минуты не мог усидеть на одном месте) и невероятной жесткостью. К тому же страдал эпилептическими припадками.
А вот история с Тихоном Стрешневым объясняет все. До Петра, конечно, доходили слухи, что Алексей Михайлович ему не родной отец, да он сам ощущал это. Мы ранее приводили отрывок из высказываний по пьянке Петра I, когда он допытывался, чей он сын. Теперь мы приведем этот текст полностью. Как пример, он приводил историю с Мусиным-Пушкиным: «Этот вот, – указывая на одного из своих собутыльников, Ивана Мусина-Пушкина, – знает, по крайней мере, что он сын моего отца. Но от кого же я сам? Уж, не от тебя ли, Тихон Стрешнев? Ну! Говори, не бойся! Говори, не то задушу…» Побледнев, Тихон отговаривался незнанием. Тогда Петр избрал столь же радикальный, столь и простой способ узнать правду – он приказал пытать Тихона Стрешнева и поднять затем на дыбу! Выплевывая зубы из разбитого рта и испытывая невыносимую боль в вывороченных суставах, он прохрипел: «А пес его знает, чей ты сын! Много нас к твоей матушке ходило…» Этим было сказано ВСЕ!
Таким образом, отцом Петра I мог быть кто угодно, хоть двоюродный брат Натальи Нарышкиной Петр, хоть патриарх Иоаким, хоть конюх Мишка Добров!
Вот вопрос – знал ли об амурах своей жены сам Алексей Михайлович? История об этом умалчивает. Но еще древними отмечено – если в одних делах человек проявляет деловитость, целеустремленность или даже талант, то в других он не смыслит ровным счетом ничего, и его легко обмануть. Таким и был царь Алексей Михайлович: если в политических делах он был асом, заядлым театралом, покровителем художников и ученых, то в семейных делах был лохом и легко поддавался на разные боярские уловки, в том числе и относительно своей второй жены. Клан Нарышкиных после женитьбы царя на Наталье занял главенствующее положение при дворе и изгнал всех своих недоброжелателей; они не могли допустить утечки информации об амурах своей родственницы. Алексею Михайловичу просто некому было сказать правду о похождениях царицы. Так, что царь, видимо, ничего не знал, не ведал и даже не догадывался. Кремлевские спальни умеют крепко хранить свои тайны.
Умер Алексей Михайлович в январе 1676 года, через пять лет после своей женитьбы на Наталье Нарышкиной от наследственной болезни – цинги. Ему было всего 47 лет, что дает повод некоторым историкам считать его пожилым человеком. Наверное, это так – с учетом высокой смертности в то время он в действительности считался пожилым.
Алексей Михайлович на своем коротком веку так и не познал сладости и мук любви, когда страсть к единственной и неповторимой женщине заставляла бы, образно говоря, свергать горы, поворачивать вспять реки, рвать глотку соперникам или крушить врагов. Поэт Владимир Маяковский однажды написал такие строки: «Любить – это значит в глубь двора вбежать и до ночи грачьей, блестя топором, рубить дрова, силой своей играючи». Этим сказано очень многое – и показать свою силу, даже если любимая не видит, и восторг от сознания того, что ты любишь, и сладострастное изнеможение от усталости, такое же, как после близости со своим божеством, и многое, и многое другое. К сожалению, Алексей Михайлович дров не рубил. Да, и мышей, похоже, в спальне своей второй жены не ловил тоже.
ВЛЮБЛЕННЫЙ РЕФОРМАТОР
(царь Федор Алексеевич) Чтобы проверить свои чувства, Федор прогарцевал на лошади мимо дома Заборовских три раза, каждое мгновение поглядывая на окна. И только тогда, когда в чердачном окошке появился лик светлый Агафьи, он окончательно уверился в том, что влюблен в эту девушку, и она обязательно станет его женой.
Когда умер отец, царь Алексей Михайлович, завещавший ему трон, Федору Алексеевичу было всего 14 лет. В день смерти родителя, его, больного, с опухшими ногами, придворные под руки потащили в Грановитую палату и усадили на трон. Началась присяга новому государю. Скорость, с которой прошла присяга у еще неостывшего трупа прежнего царя, имела свою причину. Как мы уже писали ранее, Алексей Михайлович был женат два раза: первый раз на Марии Милославской и второй раз на Наталье Нарышкиной. От Милославской у него было два сына – Иван и Федор, а от Нарышкиной один, Петр. Несмотря на то что Алексей Михайлович завещал престол Федору, клан Нарышкиных решил сделать ставку на Петра, поскольку Федор был больным, а Иван слабоумным, в общем, не жильцы на этом свете. Из-за битвы за престолонаследие Россия могла погрузится в новую Смуту, так как Нарышкины и Милославские были смертельными врагами.
За Петра, в частности, рьяно ратовал его предполагаемый отец, боярин Артамон Матвеев. Однако в этой схватке победил клан Милославских, чем и объясняется такая поспешность возведения на трон Федора. Зловредного Артамона Матвеева за его гнусные происки Милославские лишили всех чинов и званий и сослали в далекий северный город Пустозерск. Ему еще «пришили» колдовство, что было тогда серьезнейшим преступлением. Он якобы, будучи главой Аптекарского приказа, не допивал за царем лекарства (так тогда проверяли содержимое напитков на яд) и вызывал духов, которых было полным-полно в избе. Их вроде бы видел лежавший за печкой карла (карлик) Захар. Также ему вменялось в вину, что переводчик грек Спафарий читал отцу и сыну Матвеевым «черную книгу» и учил обоих колдовать на ней. Еще Матвеева обвинили в казнокрадстве – а кто тогда не крал? И поделом ему. Он еще старому царю, Алексею Михайловичу, с предполагаемой женитьбой на Авдотье Беляевой вредил.
Главных недоброжелателей Милославских – Ивана и Афанасия Нарышкиных за «попытку покушения» на Федора Алексеевича приговорили к смертной казни, но царь заменил ее недалекой ссылкой. Так что огульные обвинения в мнимых покушениях на товарища Сталина – это не изобретение чекистов 30-х годов, а издревле осуществлявшаяся практика.
Итак, Федор Алексеевич стал царем. На похоронах отца его несли, сидящего на носилках – так сильно болели ноги. Причина болезни у Федора была та же, что и у отца, – цинга. Через неделю после отставки Матвеева с должности главы Аптекарского приказа новый начальник собрал консилиум из шести самых знающих врачей страны на предмет освидетельствования нового царя. Обследование Федора показало, что «ево государская болезнь не от внешнего случая и ни от какой порчи, но от его царского величества природы… та де цинга была отца его государева… в персоне». То есть доктора признали, что болезнь была наследственной. Хроническая цинга дает сезонные обострения, заявили врачи, которые лечатся с помощью внешних укрепляющих средств: «сухой ванны», мазей на царские «ношки» и прочего. Полное излечение «возможно исподволь, а не скорым времянем». Его организму просто не хватало каких-то витаминов.