При этой мысли тело его напряглось. Дэн тихо выругался, одним глотком допил кофе и обжег себе нёбо. «Черт возьми, — подумал он, — что же такого есть в этой женщине, если одна мысль о ней вызывает столь сильное, до боли, желание, какое не приходилось испытывать со времен отрочества?»
Эта женщина, как никто другой, умела доводить до бешенства.
И вызвать к себе интерес умела, как никто другой.
Налетел прохладный ветерок, донес запах древесного угля с другого берега озера. Надо же — девять утра, а кто-то уже поставил жаровню и готовит барбекю — вон как дымком потянуло.
Сегодня провизию для пикника привезут уже в готовом виде, а то бы Дэну самому пришлось сейчас заниматься стряпней, что, видит Бог, ему не раз случалось делать в прошлом, когда его компания еще не оперилась и с деньгами было туговато. Сейчас в одном только далласском отделении трудится более пятидесяти человек. Так что гостей будет немало.
По гравию подъездной дорожки зашуршали автомобильные шины. Помятая «тойота» Регины со скрипом остановилась рядом с его «эксплорером». Почему-то сердце Дэна забилось быстрее.
Дверца «тойоты» распахнулась, и взору Дэна, который направился к машине, чтобы встретить гостью, предстала пара немыслимо длинных ног, облаченных в самые короткие джинсовые шортики — как он потом понял, на самом деле это был комбинезон, — какие ему только случалось видеть.
— Привет... — Голос Дэна пресекся.
— Вот это да! Роскошный дом. Мне хочется его осмотреть. Можно?
Дэн не смог сдержаться, и пальцы его легонько коснулись ее щеки. Он ничего не сказал, опасаясь, что голос изменит ему, а просто пошел, показывая дорогу, по длинному коридору к комнате, которая была его самым любимым местом в доме.
Когда они вошли в эту комнату, Регина восторженно воскликнула:
— Ах, какая прелесть! — И, смеясь мелодичным смехом, медленно закружилась, не скрывая своей радости. — Удивительная комната, потрясающая, прекрасная!
Прекрасная. Это она была прекрасной — лицо, сияющее радостью, нежный рот, похожий на едва распустившуюся розу. Его любимая комната не выдерживала сравнения. О Боже, что же такого особенного в этой женщине?
— Нет, вы только посмотрите! — воскликнула Регина, указывая пальцем за окно, и подбежала к раздвижным стеклянным дверям, отворила их и вышла на открытую веранду-палубу. — Просто фантастика!
Дэн, очень гордившийся своей «палубой», кивнул с видом скромного достоинства:
— Спасибо за комплимент. Я построил ее собственными руками, всю целиком.
Регина озадаченно посмотрела на него:
— Вы строите лодки?
— Лодки?
— Я говорила вот о ней. — И она ткнула пальцем в приспособленную для жилья тридцатифутовую барку, которая стояла на якоре возле маленького островка. — Это напомнило мне фильм «Неспящие в Сиэтле». Хотя, — и она улыбнулась ему дерзкой улыбкой, — можно было бы сменить название на «Спящие в Техасе».
— Спящие — где? — Дэн затряс головой.
— Да не важно. — Глаза цвета жженого сахара внимательно посмотрели на него. — А вы что имели в виду?
Раздосадованный Дэн взмахом руки определил предмет своей гордости и источник радости:
— Я говорил о веранде.
Регина подошла к перилам веранды, с видом знатока провела рукой по гладкому дереву — и Дэн, у которого сразу же пересохло во рту, пожалел, что это не его кожи она коснулась так нежно.
— Веранда тоже просто замечательная. И как это у вас хватает силы воли каждый день покидать всю эту красоту и идти на работу? Представить себе не могу.
Ветерок теребил ее короткие завитки, небрежно путая их. Дэн поймал себя на том, что воображает, как она должна выглядеть, едва встав с постели. Тело его немедленно среагировало на эту мысль. И, как если б она угадала, о чем он думает, ее соблазнительные губы сложились в лукавую усмешку.
Но сейчас... Он сделал последнюю, отчаянную попытку, затем с трудом сглотнул — и сдался.
— Иди ко мне, — сказал он и притянул Регину к себе. Ее чудесные глаза расширились, влажные губы приоткрылись в изумлении. Нежный румянец залил щеки.
— Дэн... — Она уткнулась лицом в его шею, и губы ее нежно поцеловали его загорелую кожу.
Он содрогнулся всем телом.
Она затрепетала.
Они стояли так, молча держа друг друга в объятиях. Оба дышали учащенно. Его сердце бешено колотилось. Ее дыхание щекотало ему шею — она прижималась к нему, и это давало надежду на продолжение.