– Думаю, мне пора в конюшню, – произнес пожилой ковбой, вставая.
За ним, бормоча благодарности, последовали и другие. Скоро Пруденс осталась одна.
Теперь ей придется учиться и готовить. Что ж, это не первое испытание, которое посылает ей жизнь.
Арабелла Поттс была одной из самых состоятельных женщин Абсолюшена. Ее муж Генри был гробовщиком; три года назад он внезапно заболел корью – детской болезнью, которая, однако, быстро свела его в могилу. Унаследовав солидное состояние, Арабелла обнаружила, что стала одним из столпов городского общества. Ни одно мероприятие не обходилось без ее участия, и ни одна дама не устраивала прием, не посоветовавшись с Арабеллой, кого следует пригласить.
Именно поэтому ей сегодня и нанесли визит три дамы – королевы высшего света Абсолюшена: миссис Таунсенд и сопровождавшие ее миссис Чайлуз и миссис Лауэри. С важным видом попивая чай с овсяным печеньем в роскошном зале, они смотрелись царственно на фоне викторианской мебели дома Арабеллы – к слову, единственного дома в Абсолюшене с мебелью в этом стиле.
Своей пышностью этот зал был обязан тому, что Генри проводил здесь погребальные церемонии, однако ни одна из участниц чаепития вспоминать об этом, разумеется, не хотела. Дамы обсуждали приготовления к приближающемуся балу в честь праздника урожая – главной благотворительной акции после бала в честь Дня независимости.
– Украшать зал яблоками – это так провинциально, – сморщила нос Арабелла в ответ на предложение Каролины Таунсенд. – А что вы думаете по этому поводу, леди? – повернулась она в другую сторону. Обе дамы поспешили закивать в знак согласия.
Свой вопрос Арабелла задала лишь из вежливости. Такой почтенной леди, как она, никто бы и не подумал возразить.
Порозовев, Каролина поспешила исправить свою оплошность:
– Конечно, вам лучше знать. Вы – единственная из нас, кто жил на востоке. Вы знаете, как сделать лучше.
Эти наивные провинциалки принимали за чистую монету то, что Арабелла и Генри прибыли к ним, на Дикий Запад, с цивилизованного востока. В действительности же Арабелла с мужем проживали в заросшем полынью маленьком местечке в Арканзасе и лишь ненадолго останавливались в Сан-Франциско и Денвере, да и то по дороге в эти края. Но и этих остановок было достаточно, чтобы стряхнуть с себя деревенскую пыль и приобрести некоторый светский лоск, совершенно ослепительный для местного провинциального общества.
Арабелла по-матерински похлопала Каролину по руке.
– Ну конечно же, откуда вам знать?
– Тогда что вы предлагаете, Арабелла? – спросила Ливиния Чайлуз.
Арабелла ответила не сразу – в дверях появилась горничная и сделала ей какой-то знак рукой. Чуть помедлив, Арабелла произнесла:
– Не могу сейчас сказать. У меня ужасно болит голова. – Со страдальческим выражением лица она прижала руки к вискам. – Если бы вы зашли ко мне завтра, я бы имела время подумать.
Знак, поданный горничной, означал, что прибыл Джекоб Морган и что он уже поднимается по черной лестнице. Поэтому требовалось покончить со всей этой светской жизнью как можно скорее. Дамам не следовало знать, что почтенная вдова мистера Поттса принимает у себя любовника.
Произнося обычные прощальные пожелания, дамы покинули дом, и Арабелла, вздохнув с облегчением, поспешила к лестнице.
По дороге она взглянула на себя в зеркало. То, что она увидела, ей понравилось – в свои тридцать восемь она была еще довольно привлекательна. Синее атласное платье весьма шло к ее голубым глазам, и вовсе недаром Джекоб был столь к ней щедр.
Она слегка покусала губы, чтобы они были краснее. Затем поспешила открыть боковую дверь, откуда разом вывалились два волкодава. В их сопровождении она и появилась в спальне. Джекоб уже лежал в кровати под балдахином.
– Боже праведный! – воскликнул Джекоб, поспешно отодвигаясь к изголовью. – Для чего ты, черт побери, привела этих чудовищ? Ты же знаешь, что они меня ненавидят!
Улыбаясь, Арабелла начала расстегивать платье.
– Мне доставляет удовольствие, если кто-то смотрит, как мы занимаемся любовью. Это приводит меня в экстаз.
– А у меня при их виде начинается крапивница. Или аллергия на собачью шерсть. – Он начал чесать руки.
Освободившись от одежды, Арабелла встала перед кроватью.
– Может, я помогу своему маленькому мальчику почувствовать себя лучше? – томно произнесла она.
Это была игра, одна из многих, от которых Арабелла просто впадала в неистовство. Она была крайне чувственна, а Джекоб был очень изобретателен в своих ласках, и они составляли прекрасный дуэт. Когда был жив Генри, о таких безумных страстях она не могла и мечтать. Он был не намного теплее своих покойников.
К изумлению Джекоба, одна из собак деловито взобралась на кровать и улеглась у ног.
– Вот черт! – вырвалось у Джекоба, но он тут же замолчал – Арабелла накрыла его рот губами.
Глава 7
Если у вас есть подружка, заведите и лошадь такой же масти; когда жена обнаружит на вашем плече волос, у вас будет оправдание.
Пруденс поднялась со стула и подошла к окну. Потерев запотевшее стекло, она вгляделась в серый пейзаж за окном. Ливень нещадно бил по стеклам, ветер гнул верхушки деревьев, из щелей несло так, что от холода ее руки покрылись гусиной кожей.
– Полли и Луанн следует подождать, когда дождь стихнет, и только потом идти в хлев. Но свиньи не могут ждать пищи до утра, – сказала она Саре, растирая руки.
Сара, вызвавшаяся готовить вместо так и не сдавшейся Ханны, оторвалась от приготовления тушеного мяса и повернулась к Пруденс.
– Полли обещала Уиллу, что приготовит им еду, когда они вернутся из города. Уилл и Брок отправились за какими-то покупками.
– Надеюсь, с ними ничего не приключится. Уже темно, и становится все холоднее. Да и дождь наверняка усилится.
– С ними все будет в порядке. Мартин говорил мне, что мистер Питерс – просто воплощение здравого смысла. Если буря не утихнет, они могут остаться в городе.
Пруденс подумала, что Брок может переночевать и не в одиночестве. Эта мысль почему-то больно кольнула ее сердце, и Пруденс поспешила ее отогнать.
– Как себя чувствует полковник Карстерс?
Как бы ни был галантен и предупредителен кавалерийский офицер, ему не следовало здесь задерживаться. Его присутствие рождало слишком много проблем: и с Ханной, которая стала свирепой, как тигр, и с Сарой, которая расцвела, как весенний пион.
– По-видимому, хорошо. – Сара нахмурилась. – Особенно если судить по тому, что он перестал спать днем.
– А ведь тебе нравится полковник, Сара, не так ли?
Сара опустила голову и тихо ответила:
– У него прекрасные манеры.
– У них у всех поначалу прекрасные манеры. – Пруденс вернулась к столу, где она до того лущила горох, и возобновила свое занятие. Билли тоже показывал Клэр прекрасные манеры.
Сара знала, что о мужчинах с Пруденс лучше не спорить. Мнение хозяйки дома по этому вопросу было однозначным и безапелляционным. И она переменила тему:
– Я хотела бы с вами обсудить кое-что. Пруденс подняла на нее глаза, полные подозрения:
– Это касается полковника Карстерса?
– Бог мой, совсем нет! – энергично возразила Сара. – Это касается Полли.
– Полли? А что с ней? Вы не поладили? Пруденс поселила девушку в одной комнате с Сарой. Маленькой, растерянной, оторванной от близких Полли требовалось присутствие рядом зрелого человека, и Сара, отзывчивая и добрая, вся излучающая материнство, подходила для этой роли лучше всех.
Сара отрицательно покачала головой:
– Да нет. Мы ладим прекрасно.
– Тогда в чем дело?
– Я не совсем в этом уверена, но мне кажется, что Полли вовсе не беременна.
Зеленые глаза Пруденс от изумления стали круглыми:
– Не беременна? Но зачем же тогда она сюда приехала? Она же так сильно переживает, что разлучена с родителями!