– Доброе утро, – решилась она оборвать на полуслове столь необычную колыбельную. Брок смутился, как мальчик, застигнутый мамой за банкой варенья. – Вижу, Мэри упросила вас присмотреть за Броком Джонатаном.
– Мэри отправилась кормить кур и собирать яйца. Я обещал ей присмотреть за Би-Джеем, пока она не вернется, – объяснил Брок.
При этом он не добавил, что был рад снова подержать ребенка, почувствовать, как крохотные ручонки хватают его за пальцы, ощутить запах младенца, так много ему напоминающий.
– Я смотрю, вам нравится держать ребенка. Большинство мужчин к этому равнодушны. – Она увидела, что в его глазах мелькнула боль, и пожалела о своих словах.
– Думаю, это естественный инстинкт, – пожал он плечами, не желая рассказывать постороннему человеку о смерти Джошуа. Чтобы заставить ее сменить тему, он сделал выпад: – Вроде стремления к поцелуям. – Замысел сработал, на щеках Пруденс появилась краска, а на лице – злость.
– Это не по-джентльменски. Я прошу вас больше не напоминать мне об этом. То была минутная слабость, и я очень сожалею о случившемся.
Малыш зашевелился, и Брок прижал его к плечу, похлопывая по спине.
– Сожалеешь, Рыжая? – с досадой протянул он.
– Я просила вас не называть меня так, – напомнила она.
– Ты можешь просить все, что хочешь... Рыжая. Но я тоже вправе делать то, что хочу и когда хочу. И я не люблю, когда меня ограничивают.
Ее руки сжались в кулачки.
– Ты упрямый, грубый, наглый...
– Тихо, тихо, – поднял он руку. – Помни, что здесь ребенок. И не такой уж я наглый.
Пруденс метнула в него взгляд, который мог бы убить на месте льва, решительно повернулась и исчезла за дверью.
Несколькими секундами позже она появилась вновь; в одной руке у нее была тарелка с беконом, в другой – сковородка с картофелем.
Брок запротестовал:
– Только не говори, что ты будешь готовить! Я обещаю молчать весь день!
Святая Мария! Несколько дней потребовалось, чтобы его желудок после ее творчества наконец успокоился.
Она язвительно улыбнулась.
– Если бы это действительно заткнуло вам рот, я бы не готовила никогда, мистер Питерс.
– Можно и по-другому заткнуть мне рот, Рыжая. И более приятным способом. – Он со значением посмотрел на ее губы – мягкие и пухлые, просто созданные для поцелуев.
Пруденс поставила сковородку с таким грохотом, что Ди-джей проснулся и тут же заорал.
– Вот, смотри, что ты наделала, – сердито произнес Брок. Укачивая младенца, он начал ходить по комнате взад и вперед. – Должен сказать, я его убаюкивал минут тридцать.
В ее глазах вспыхнул огонь.
– А я должна сказать, что если и дальше вы будете делать такие... некорректные замечания, то я опущу эту сковородку на вашу твердолобую голову.
Именно в этот момент в комнате появился Моуди. Выставив вперед костыли, он замер в изумлении, переводя глаза со злой, как дикий вепрь, Пруденс, на взъерошенного, как кот при виде собаки, Брока.
– Что-то случилось? – осмелился спросить он.
– Нет! – выкрикнули оба.
У Моуди дрогнули в улыбке губы.
– Это хорошо. Вам двоим не надо ссориться. – И под их свирепыми взглядами он поспешил ретироваться.
Закрыв дверь, Моуди лукаво улыбнулся.
Глава 9
Хороший друг – это тот, кто говорит вам о ваших недостатках с глазу на глаз.
– Я не буду участвовать в празднике урожая, и это мое последнее слово! – решительно объявила Пруденс, скрещивая руки на груди.
– Но, мисс Пруденс, – жалобно протянула Луанн, – из-за погоды мы не были в городе уже несколько недель.
Пруденс повернула голову, и Луанн поспешно опустила глаза.
– Пожалуйста, мисс Пруденс, – вступила в спор Мэри. – Я и Уилл так ждали этого! Он обещал научить меня танцевать.
Брок расслабленно прислонился к камину, весьма довольный происходящим. Он знал, что если бросить в массы идею участия в бале, то под общим натиском Пруденс не устоять. По нерешительности на ее лице он понял, что ее оборона скоро рухнет.
Участие в празднике урожая давало прекрасную возможность вернуть обитателей ранчо в жизнь общества, что было важно и для самой Пруденс, которая могла бы от этого немало выиграть.
– От этого не может быть никакого вреда, Пру, – присоединилась к Мэри Сара, но, встретив мрачный взгляд, тоже умолкла. Пруденс обвела взглядом всех присутствующих и вздохнула. Кристи уже вызвалась посидеть с малышом Мэри, и у нее Пруденс поддержки ожидать не могла. Даже Элиза, замкнутая и молчаливая последнее время, вдруг выразила желание посетить бал.
Последним, на ком задержался хмурый взгляд Пруденс, был Брок. Он лукаво улыбнулся в ответ, как делал это все два дня со времени их последней ссоры. Ей нестерпимо захотелось залепить ему пощечину. Но позволить себе это она не могла, с нее хватало и того, что Моуди стал свидетелем, как Брок вывел ее из себя. Больше таких бесплатных концертов не будет.
Пруденс посмотрела в окно. Как назло, светило солнце. Даже погода вступила в заговор против нее.
Может, хоть к завтрашнему дню начнется дождь, и бал будет отменен.
– Ну, Рыжая, ты приняла решение? – спросил Брок. – Если твой ответ будет отрицательным, ты всех разочаруешь.
– Неужели вы все хотите стать предметом насмешек и оскорбительных замечаний? К сожалению, мне приходится вам напомнить, что в городе от нас не приходят в восторг.
– С каких пор это может остановить вас, мисс Пруденс? – удивился Шорти. – Раньше вы не обращали внимания на всех этих старых сплетниц.
– Я думаю не о себе, а о других.
Это было не совсем правдой, и она увидела сомнение на лице Брока. Похоже, он считал, что она просто боится. Да, одно дело ездить за покупками и посещать церковь, и совсем другое – отправиться на столь вольное мероприятие, как танцы. Именно танцы, хотя Арабелла Поттс и объявила их благотворительным балом в честь праздника урожая. На самом деле это было просто желание женщин побыть в мужском обществе, а мужчин – полюбоваться на городских дам.
Так и было на самом деле. Что-то носилось в воздухе совсем не осеннее – возможно, из-за оттепели за окном. Но Брок знал определенно, почему и с каких пор он стал чувствовать себя как ранней весной – с того момента, как он поцеловал Пруденс.
Это воспоминание заставляло его сжимать кулаки от неудовлетворенных желаний. Но это были прекрасные мучения!
Он напряженно вгляделся в ее лицо, пытаясь угадать, какое хозяйка ранчо примет решение. Неужели Пруденс твердолоба, как истукан?
– Думаю, нам стоит пойти, – наконец произнесла Пруденс, и по комнате пронесся вздох облегчения. – Но если там что-нибудь произойдет, – сузив глаза, она строго оглядела работников, – мы повернемся и отправимся домой. Вам ясно?
Все поспешили уверить ее, что им все понятно, после чего ковбои поднялись из-за стола, чтобы успеть закончить до конца дня все работы.
Сегодняшний обед был совместным по инициативе все того же Брока. Он настоял на том, чтобы все обитательницы ранчо и все работники обедали вместе. Пруденс, конечно, была против, но она не могла одна противостоять всем.
Заметив, как доволен Брок еще одной победой, Пруденс решительно направилась к нему.
– Вы удовлетворены тем, что подняли мятеж? «Определенно она – каменный идол», – заключил Брок.
Не желая выяснять отношения в общей комнате, он взял ее за руку и потянул за собой в соседнее помещение.
– Тебе кажется, ты знаешь, что нужно этим женщинам, Рыжая, но это не так. Они не хотят чувствовать себя как в лазарете. Им требуется внимание, поклонение, комплименты – Она хотела возразить, но он ее опередил: – Знаю, знаю, ты начнешь говорить о коварстве проклятых мужчин. Но что поделать – женщина есть женщина, она хочет мужской компании. Такой ее создал Бог. И с этим ничего нельзя поделать.