Перед станицей Ищёрской мы повернули на юг, пересекли по мосту Терек, и двинулись в сторону Грозного. От сердца немного отлегло, когда миновали считающийся опасным Надтеречный район... До города Грозного оставалось, наверное, километров 30, как вдруг мы услышали впереди колонны мощный взрыв, и тут же по бортам наших БМП зацокали пули. Что это - именно пули, а не галька от проезжавших встречных машин, которых, кстати, уже давно не было видно, и не мусор от ветра, мы поняли сразу. Тут же по радиостанциям поступила команда всем, кроме экипажей, спешиться к машинам и рассредоточиться в канавах с двух сторон, а экипажам развернуть боевые установки через одну влево и вправо от дороги, так как противник ведёт обстрел с двух сторон. С правой стороны был вытянутый холм высотой с пятиэтажный дом, с которого наша колонна была видна как на ладони. А с левой пологой стороны, в некотором отдалении от нас, противника скрывали густые заросли - «зелёнка». Прекрасное место для засады. И куда только разведчики смотрели, мать их твою?!..
Через задний люк мы с ребятами выкатились на дорогу и расползлись как тараканы по разным сторонам. Я укрылся в канаве, на четверть заполненной дождевой водой. Надо бы срочно найти поудобнее место, с хорошим укрытием и обзором для снайпера!.. Впереди (если смотреть в хвост колонны) в ближайших метрах ста - ничего... Я оглянулся назад; метрах в 25 - три хороших кленовых дерева с кустами. Самое то! Сложившись перочинным ножиком, я поменял направление и пополз к кустам. Где-то сзади раздался взрыв ещё одной БМП. Из гранатомётов лупят, сволочи!
Надо мной засвистели пули. Я сразу понял, что стреляли с холма. Пулемёты наших машин не давали боевикам сильно высовываться для прицельного огня. Определив, откуда велась стрельба, я заметил бугорок головы, и нервно сорвал чехлы с прицела. В уме вдруг родились строчки: «Мы - умелые бойцы, солдаты, и по нам стреляют с автоматов». Улыбнувшись нелепым строчкам, я сразу успокоился, навёл винтовку на холм и поймал в прицел голову. Я отчётливо увидел злорадно смеющееся бородатое лицо, что-то кричащее искажённым в оскале ртом. Плавно нажав на спусковой крючок, я увидел, как голова тут же тюкнулась в камни. С почином! Похоже, что на холме было гораздо меньше людей, чем в «зелёнке», откуда по нам вели огонь больше сотни боевиков. Но холм - отличная естественная защита с хорошим местом обзора и обстрела нашей колонны. Сосредоточусь-ка я на холме... Из десяти моих выстрелов, я точно знаю, шесть были со стопроцентным попаданием. Про два выстрела - не совсем уверен... Минут через десять огонь сверху вообще прекратился, и я перенёс стрельбу в лесопосадки... В прицел хорошо видно... Ещё минут через семь я смело мог записать в свой актив ещё пять боевиков... Сильно пахло порохом...
Неожиданно бой прекратился. Наши ещё минут пять постреляли для острастки, и началось самое неприятное - подсчёт наших потерь и потерь у боевиков. Удивительно, но было подобрано только четыре тела убитых боевиков: трёх подобрали с нашей стороны холма, и ещё одного гранатомётчика, выбежавшего перед лесопосадкой для прицельного огня. Зато разведчики обнаружили на холме двадцать девять мест со следами густой крови и кое-где мозгов, позволявших сделать вывод о безвозвратных потерях противника, и ещё несколько мест, где раньше лежали раненые: остались следы перевязки, пустые ампулы и шприцы для обезболивания... Да уж, на холме боевиками были заранее неплохо подготовлены позиции: небольшие окопчики, обложенные внушительными камнями и валунами, позволяли им более-менее спокойно себя чувствовать здесь; лишь наши снайперские винтовки их тут и достали. В «зелёнке» же было всего около десятка оборудованных мест, и то, в основном, между веток деревьев были прибиты по две-три доски, позволявшие вести прицельную стрельбу лёжа, но с преимуществом некоторой высоты над нами. В лесопосадке же разведчиками и нашими офицерами были обнаружены более сорока мест, где были убиты нападавшие. У нас было 27 человек убито и более пятидесяти ранены. Четверо наших (три солдата и прапорщик) пропали без вести - все они находились в первых двух машинах... Осколком в левое бедро был ранен и Витька Горьков, но, похоже, кость у него не была задета, и это радовало.
Девять наших БМП и три автомобиля «Урал» были уничтожены. В одном из «Уралов» на пассажирском месте сидел с плоской бутылкой в руке убитый в висок лейтенант Бухалов. Он даже, наверное, и не понял, что произошло. Мне его было жалко, хотя от него я ничего хорошего за время службы не видел, и ничему полезному у него не научился. Но я его знал, и это давило на сознание... Командование колонны, связавшись с базой, получило приказ вернуться в Моздок. Потрёпанная колонна возвратилась только к вечеру. Пока разгрузились, то да сё - наступила глубокая ночь. Настроение было паршивое; несмотря на усталость, сон не шёл. Перед глазами стояла картина первого для меня боя. Витьку на носилках унесли в медсанбат. Эх, дружище, что же тебе так не везёт?!