...И всё же я уснул. За ночь несколько раз просыпался от вскриков ребят. Кричали не только в нашей, но и в соседних палатках. Я взял Витькину подушку и укрыл ею сверху свою голову.
Утром нас, снайперов, участвовавших во вчерашних событиях, собрали в столовой. Начальник штаба, начальник разведки и особист дали нам по два листка бумаги, на одном из которых попросили описать наши общие и личные действия, кто что видел, а на другом - указать, желательно точно, количество поражённых им лично противников без приукрашиваний. Каждый листок должен быть подписан с указанием звания, фамилии и инициалов. Я хотел и за Витьку заполнить, но мне ответили, что он будет опрошен отдельно. На мой вопрос, писать ли свои соображения, меня тактично обматерил начальник штаба:
-Андреев, ваше дело - исполнять, а соображениями займутся наши аналитики.
Да ради Бога! Вы уже напланировали, ёлки-палки!.. Флаг вам в руки!.. И всё же в описательной части событий я постарался объяснить, почему выбрал именно такую позицию, и мои первичные действия по выбору сектора обстрела... Собрав наши листки, особист тут же подсчитал предполагаемые потери боевиков от рук нашей группы, уважительно посмотрел на меня и сказал офицерам:
-Плюс-минус сходится с нашими данными. - Оглядев нас, он добавил: - Молодцы, хлопцы! От ваших метких выстрелов и у нас потерь получилось меньше, чем могло бы быть, и боевики понесли существенный урон. Теперь они не скоро решаться так нагло нападать на колонны. Это была банда Шамиля Басаева, одна из самых многочисленных и жестоких. С боевым крещением вас, хлопчики! Думаю, что командование правильно оценит ваше участие во вчерашнем инциденте.
...После обеда я навестил Витьку Горькова. Рана была, по его словам, не слишком серьёзной, хотя и рваной. Врачи сказали, что он будет как минимум дней десять находиться в медсанбате. Более тяжёлых раненых отправили в окружной госпиталь в Ростов-на-Дону. После посещения Витьки я заглянул в палатку Анны, но, поняв, что у неё работы невпроворот, я даже не стал показываться на глаза. Не торчать же здесь!.. Вернувшись в расположение роты, увидел почтаря, принёсшего мне письмо из дому. Пришлось станцевать перед почтарём... Новостей из дома, как таковых, не было. Бабушка написала, какие запасы на зиму она сделала, и что очень ждут меня и скучают. Ещё написала, что надеются, что меня в армии не обижают, так как в газетах стали много писать о «дедовщине» среди солдат по всей стране. У нас тоже «дедовщины» хватает, но меня она миновала. Мне дембеля, которые собрались уходить на гражданку, уже разрешили отпустить усы. Бриться в армии приходится каждый день, и мне было очень интересно, какие у меня вырастут усы. Очень уж хотелось быть взрослым!
Остальные дни были заполнены сплошными занятиями да суточными нарядами. К занятиям теперь уже все относились серьёзно. Кое-кого из снайперов пришлось заменить, а ещё трое уволились на дембель. Ах, как мы им завидовали!.. Усы мои, увы, росли очень медленно (я каждый день проверял их длину). Это не радовало. Зато порадовало известие, что на 7 ноября меня должны наградить медалью «За отвагу», ещё четверых наших - медалями «За боевые заслуги». Всех раненых в том бою, включая и Виктора Горькова, представили к ордену «Мужества». Этот орден был всего как полгода учреждён Президентом страны, и у нас в дивизии, говорят, им ещё никто не награждался. Такие же ордена будут отправлены по адресам погибших, в том числе и родственникам лейтенанта Бухалова. Не знаю, что написали ему в представлении, но скорее всего не обошлось без слов, что им были проявлены мужество и смекалка... О мёртвых - либо хорошо, либо - ничего! Без комментариев!
С Анной Чай я так больше и не встречался. Не по своей прихоти не встречался, а потому, что дня через три после возвращения зашёл к ней в палатку и увидел, как она кокетничает с тёзкой-штабистом Симухиным. Им было весело вдвоём... Пусть веселятся! Я кисло улыбнулся... и больше не заходил к ней, чтобы не мешать их отношениям. Этот штабист, кстати, оказался земляком Витьки, они оба - с одного призыва, но между собой до службы они не якшались, т.к. жили в разных районах. Витька - из Сормово, а тот - не помню откуда. Витька сказал, что у них «личная неприязнь». Вот как Витька выражаться умеет! Слова-то какие взрослые знает!.. Я же, завидев Анну, старался изменить траекторию своего движения и не встречаться с ней глазами. Дважды я вообще шарахался от неё, чуть не столкнувшись у штаба и у столовой (со стороны это выглядело, наверное, смешно).