— Но почему… — начал Биф.
Уэйкфилд резко повернулся к нему, как учитель, которому помешал читать лекцию по английской литературе мальчик, пожелавший выйти из класса.
— В тот вечер мы предприняли последнюю попытку, — заговорил он, — решив, что, если он снова откажет, мы перестанем рассчитывать на его помощь. По чистой случайности ранее днем в редакцию прислали на рецензию одну книгу, которая, как мы знали, нравилась ему, и Питер решил захватить ее с собой. Книга представляла собой одно из тех отвратительно иллюстрированных крупноформатных изданий «Рубайята» Омара Хайяма, который, как я хотел бы надеяться, давно потерял прежнюю популярность. Издание было огромного размера, в переплете из белого коленкора, с уродливым позолоченным орнаментом на корешке и на задней стороне обложки. Его отпечатали на изготовленной вручную бумаге, а иллюстрации выполнила некая дама, питавшая чрезмерную склонность к розовым и пурпурным тонам. Стюарту нравилось зачитывать вслух цитаты из этого переоцененного критикой стихотворного сборника, и у Питера родился гениальный, как он полагал, план польстить самолюбию брата, попросив его прочитать несколько строф из книги тем вечером.
Мы добрались до дома без четверти восемь, а Бенсон пришел пятью минутами позже. Это был цветущий мужчина, любитель и завсегдатай скачек, глубоко провинциальный и, в сущности, очень скучный человек. Я не вижу никаких причин, почему кому-то понадобилось убивать его, если только какому-то чудаку не пришло в голову уничтожить всех индивидуумов такого типа. Он упомянул, что у него возникла неисправность в машине, а жена недомогала — разговоры на подобные темы обычно и приходилось ожидать от него. После ужина в библиотеке мы, как и было задумано, позволили Стюарту зачитать несколько стихотворных пассажей. Затем перешли к сути дела: решит он или нет купить достаточное количество акций «Новостей на текущий момент», чтобы газета удержалась на плаву? Он не собирался этого делать. Питер потратил немало времени совершенно впустую, стараясь убедить его передумать, а потом мы поднялись, чтобы уйти. Словно ниоткуда возник Дункан с нашими плащами. Питер завел свой старый драндулет, и мы вернулись в Лондон. Он высадил меня перед входом в мою квартиру, после чего укатил. Вот и вся история, и если не осталось вопросов, которые вы хотели задать, не смею вас больше задерживать.
Биф сразу же поднялся.
— У меня нет вопросов относительно приема с ужином в доме Стюарта, — сказал он. — Вы сообщили более или менее все, что я хотел узнать. Но тем не менее, — он сделал шаг в сторону Уэйкфилда почти угрожающе, — есть нечто, о чем я должен непременно вас спросить. Чем вы занимались после того, как Питер Феррерс высадил вас у дверей дома?
— Знал заранее, что вы обязательно спросите об этом, — отозвался Уэйкфилд с улыбкой. — Так вот, могу заверить: я сразу же отправился спать.
— А я «знал заранее», — передразнил Биф, — каким будет ваш ответ. До свидания, мистер Уэйкфилд.
И с видом человека, оставившего последнее слово за собой, сержант грузной походкой вышел из кабинета, предоставив нам с Уэйкфилдом возможность обменяться на прощание взглядами, причем он посмотрел на меня с тревогой, а я — как будто извиняясь за что-то.
Глава 7
По дороге в Сайденхэм я спросил Бифа о виски, которое он заставил меня похитить из «Кипарисов».
— Вы обещали объяснить свои мотивы, Биф, — напомнил я ему, лукаво посматривая на сидевшую рядом со мной фигуру, поскольку пребывал в убеждении, что он забрал напиток вовсе не по профессиональной необходимости.
— Всему свое время, — ответил он. — Сначала его необходимо подвергнуть анализу.
— Анализу? — переспросил я, невольно улыбаясь столь явному уходу от прямого ответа на свой вопрос. — Зачем же вам проводить анализ виски, если этого человека убили с помощью холодного оружия?
— Потому, — на полном серьезе сказал Биф, — что я подозреваю наличие в виски мышьяка.
После чего больше не стал вдаваться в подробности.
Входную дверь нам открыла Роуз и снова проводила в библиотеку, где мы застали одного только Питера. Как мне показалось, он выглядел усталым и глубоко несчастным, хотя вполне приветливо поздоровался с нами и предложил сигареты.
— Этим утром у нас снова побывала полиция. По-моему, у них нет сомнений, что бедняга Дункан покончил с собой.