Собак переправляли в кожаных мешках, как и поклажу. Крокодилы побаиваются человека, но собак — никогда. Говорят, что крокодилы не нападают до полудня, но после полудня и ближе к вечеру переправа через реку уже связана с известным риском. Волы плыли, таща за собой повозки, и все обошлось благополучно.
Когда мы прибыли в Казалваску, он оказался пустым — дикари перебили всех мужчин в отместку за то, что по ним стреляли; однако женщин и детей пощадили. Из Пуэрто-Бастос повозки были отосланы обратно; часть багажа отправили в город Мату-Гросу на лодке, мулы двинулись по суше, по беспокойному маршруту, включающему несколько переправ через реку Барбадос. Когда мы достигли старого города Мату-Гросу, основной отряд бразильской комиссии занимал там бунгало телеграфа. На следующий день начальник отряда Оливейра отбыл в устье Верди в сопровождении своего помощника, врача и с целой горой продовольствия.
Его экспедиция оказалась неудачной. Оливейра упал в реку, заболел лихорадкой и был вынужден вернуться в Вилья-Белья. Другие участники его отряда не смогли подняться вверх по реке. Они нашли одну из наших лодок, оставленную в 1908 году; разбитая и перевернутая вверх дном, она валялась между деревьев в шести милях ниже устья Верди; они обнаружили и проделанную нами тропу, но были вынуждены пройти к реке Гуапоре, где и оставались до тех пор, пока спасательный отряд, посланный за ними, шестью неделями позже не высвободил их.
Офицер по имени Леманья, который должен был сопровождать меня, прибыл по тропе из Сан-Матиаса вместе с шестью вооруженными до зубов солдатами. В прошлом году мы решили соединить наши силы для сухопутного путешествия и захватить с собой на ослах основательные запасы для отряда, следующего водным путем. Мы переправились через реку и стали лагерем на ночь в небольшой лачуге, на поляне у подножия возвышавшихся над нами гор Рикардо Франко.
Внезапно мы услышали выстрелы в лесу, и вскоре двое солдат, задыхаясь, прибежали в лагерь.
— Дикари! — закричали они. — Они подходят со всех сторон!
— Сколько их? Где? — засыпал их вопросами Леманья, выхватывая пистолет и проверяя обойму.
— Их тысячи, mi comandante[30], — был ответ. — Но мы отбили их нападение — я и капрал Перейра!
Фишер и я отправились в разведку. Ничего не могло быть опаснее, чем стрелять в дикарей. Так мы сразу заявляли себя их врагами. Но мы могли не волноваться — никаких следов дикарей нам обнаружить не удалось. Солдатам все померещилось, и они лишь зря растратили патроны.
Лачуга, которую мы заняли, оказалась очень старой, в ее крыше было полно змей и пауков. Не успели мы в нее войти, как наши ноги обсыпали маленькие белые клещи, известные под названием garapatos do chao, способные хоть кого свести с ума; их укусы причиняли такой зуд, что вскоре мы готовы были содрать с себя кожу. Поэтому мы предпочли не оставаться в этой лачуге, а ночевать в лесу.
С вершины Рикардо Франко, возвышавшейся на 2400 футов над рекой, открывался величественный вид, но втащить туда наших животных оказалось нелегко. Одно из них полетело кувырком вниз по обрывистому склону и с тошнотворным звуком шмякнулось о дерево. Там оно висело на ветвях, пока мы не поставили его на ноги, после чего, по-видимому не получив никаких повреждений, животное резво затрусило дальше по тропе.
Оказавшись на вершине, мы были вынуждены на протяжении мили или двух прорубить путь для животных в густых зарослях. В 1908 году нам пришлось проделывать такой труд для себя, и это еще куда ни шло, но вьючным животным требуется более широкая тропа, чем людям. Расчистка производилась Фишером и мною с помощью нескольких пеонов. Солдаты нервничали, боясь встречи с индейцами, — и не без основания, так как они были мулатами, а индейцы, памятуя прошлые гонения, никогда не пощадят темнокожего врага.
Вскоре мы выбрались на нашу старую тропу, пошли по водоразделу и через шестнадцать дней достигли истока Верди. На этот раз оленей здесь было сколько угодно, и они были совсем непуганые. Недели оказалось вполне достаточно, чтобы закончить работу и водрузить пограничные знаки. Затем, ввиду того что продуктов у нас было всего на десять дней, я решил вернуться в Вилья-Белья, а Леманью, как и было условлено, оставил дожидаться речную партию.
Я дал Леманье подробную карту района, так как его способности ориентироваться на местности были весьма ограниченны. Мы расстались при леденящем сурусу, который прохватывал нас до костей и одел горы плотной завесой тумана, сократившего видимость до двадцати ярдов.
Мы решили двигаться по нашим прежним следам, пользуясь моей детальной картой, составленной в прошлый раз. Это была бы интересная проверка ее на точность, так как она была сделана с помощью компаса, а все расстояния вымерены шагами. Мы считали за милю 2000 шагов в среднем по относительно легкой местности и 2200 — в лесу. К нашему удивлению, этот метод отлично себя оправдал, так как на третий день мы достигли вершины горы, на которую взбирались, выйдя из Вилья-Белья, а на четвертый день вошли в старый город, где застали командира Оливейра, только что вернувшегося из района Верди и беспокоившегося об остальной части его отряда.
Я сказал, что мы там никого не видели. Он отказывался поверить, что его люди не достигли места назначения, но в конце концов послал на розыски спасательное судно вниз по Гуапоре. Людей нашли на левом берегу; у них вышло все продовольствие, они сильно ослабли. Меж тем Леманья ожидал их в истоках Верди до тех пор, пока его припасы не истощились, а затем вернулся назад, полный беспокойства о судьбе речного отряда. Теперь стало ясно, что, если бы не наше путешествие 1908 года, этот район вовсе не был бы нанесен на карту[31].
31
После всех испытанных здесь мучений мой отец был бы горько разочарован, если бы узнал, что он принимал за исток реки Верди то, что на самом деле им не было. Он следовал по тому притоку, который, как он полагал, является основным руслом реки, но у Верди множество мелких ответвлений, и одно из них впадает в широкий приток неподалеку от ее устья. Настоящий исток реки Верди был открыт полковником Бандейра Коэльо в 1946 году, несколько юго-западнее места, указанного отцом. Тем не менее и поныне истоком реки Верди официально считается тот, который был указан отцом в 1909 году. — Прим. мл. сына Фосетта.