— Значит, надежда обманула меня! — разочарованно воскликнул Туор. — Мое знамение привело в тупик, да еще в землях, где полно врагов!
Исполненный печали, присел он между камней на крутом берегу потока, и провел там бессонную ночь. Костер он не стал разводить, хотя было очень холодно: шел месяц сулиме, и в этих северных краях было еще далеко до весны, а с востока дул ледяной ветер.
Но когда слабые лучи восходящего солнца пробились сквозь далекие туманы Митрима, Туор услышал голоса и, взглянув вниз, с удивлением увидел двух эльфов, идущих вброд по мелководью. Когда они выбрались на берег по ступеням, вырубленным в крутом берегу, Туор встал и окликнул их. Они тотчас бросились к нему, выхватив сияющие мечи. Эльфы были в серых плащах, но из–под плащей блеснули кольчуги. Туора поразил их облик: он никогда прежде не видел столь прекрасных лиц, но свет их очей был ужасен. Те эльфы, которых он знал, были другими. Туор выпрямился и спокойно ожидал их. Эльфы же, видя, что он не обнажил меча, и слыша его приветствие на эльфийском наречии, убрали мечи в ножны и вежливо отвечали ему. И один из них сказал:
— Мы — Гельмир и Арминас из народа Финарфина. Ты, должно быть, из народа эдайн, что жил в этих краях прежде, до Нирнаэт? И сдается мне, что ты из рода Хадора и Хурина, ибо волосы у тебя золотые.
И отвечал ему Туор:
— Да, я Туор сын Хуора, сына Галдора, сына Хадора; но ныне я хочу оставить наконец этот край, ибо здесь я изгой, и родичей у меня не осталось.
— Если ты хочешь бежать отсюда в южные гавани, — сказал ему Гельмир, — то ты на верном пути.
— Я и сам так думал, — ответил Туор. — Я шел за ручьем, что внезапно источился из горного ключа, и он привел меня к этому обманчивому потоку. Но теперь я не знаю, куда идти дальше, ибо он уходит во тьму.
— Сквозь тьму можно выйти к свету, — заметил Гельмир.
— И все же тот, кто может, идет под Солнцем, — возразил Туор. — Но раз вы из нолдор, скажите мне, если можете, где находятся Врата нолдор. Ибо я долго искал их, с тех самых пор, как мой приемный отец, Аннаэль из Серых эльфов, рассказал мне о них.
И эльфы со смехом ответили ему:
— Твои поиски завершены: мы сами только что прошли через эти Врата. Вот они, перед тобой! — и они указали на арку, куда убегал поток. — Ступай! И сквозь тьму ты выйдешь к свету. Мы покажем тебе дорогу, но провожать тебя мы не можем — мы посланы в те земли, откуда бежали когда–то, и наше дело не терпит отлагательств.
— Но не страшись, — добавил Гельмир, — высокий удел начертан на твоем челе, и тебе суждено уйти далеко отсюда, далеко за пределы Средиземья, если я верно угадал.
Туор спустился по ступенькам вслед за нолдор, и они пошли вброд по холодной воде, пока не оказались в тени каменной арки. Тогда Гельмир достал один из тех светильников, которыми славились нолдор: эти светильники были сотворены много лет назад в Валиноре, и ни ветер, ни вода не могли погасить их; когда с них снимали покров, они источали ясный голубой свет, лившийся из прозрачного кристалла, наполненного пламенем[4]. Гельмир поднял светильник над головой, и в этом свете Туор увидел, что река течет вниз, в глубокий тоннель, и вдоль ее каменного русла в скале вырублены ступени, уходящие во мрак, куда не досягал свет лампы.
Пройдя перекат, они очутились под огромным каменным куполом. Рядом река с грохотом обрушивалась вниз с крутого обрыва, и шум водопада отдавался эхом в сводах пещеры. Ниже река снова уходила под арку в другой тоннель. У водопада нолдор простились с Туором.
— Теперь мы должны торопиться обратно, — сказал Гельмир, — ибо великая опасность надвигается на Белерианд.
— Не пришел ли час, когда Тургон выйдет из тайного убежища? — спросил Туор.
Эльфы взглянули на него с изумлением.
— Это касается больше нолдор, чем сынов человеческих, — заметил Арминас. — Что тебе известно о Тургоне?
— Немного, — сказал Туор. — Я знаю только, что мой отец помог ему спастись из Нирнаэт и что в его тайной твердыне кроется надежда нолдор. Но его имя вечно звучит в моем сердце и просится на язык, не знаю почему. И, будь моя воля, я бы отправился искать его, вместо того чтобы вступать на эту темную и страшную тропу. Но, быть может, это и есть путь к его жилищу?
— Кто знает? — отвечал эльф. — Жилище Тургона сокрыто, сокрыты и пути к нему. Я не знаю их, хотя долго их искал. Но если бы они и были известны мне, я не открыл бы их ни тебе, и никому из людей.
Но Гельмир сказал:
— Мне доводилось слышать, что вашему роду покровительствует Владыка Вод. И если он решил привести тебя к Тургону, ты придешь к нему, куда бы ты ни пошел. Ступай же ныне той дорогой, которую указали тебе воды горного ключа, и не страшись! Тебе недолго придется брести во тьме. Прощай! И не думай, что наша встреча была случайной; ибо Живущий в глубинах еще может повелевать многим в этом краю. Анар калуватиэльянна![5]
С этими словами нолдор стали подниматься по лестнице, а Туор все стоял; но вот свет их лампы угас, и он остался совсем один во тьме чернее ночи, среди рева водопадов. Собрав все мужество, он двинулся вперед, держась левой рукой за стену. Сперва он шел очень медленно, потом попривык к темноте, заметил, что путь ровный, и зашагал быстрее. Ему казалось, что он идет очень долго; он устал, но ему не хотелось отдыхать в темном тоннеле. И вот, наконец, далеко впереди показался свет. Туор ускорил шаг и вслед за шумным потоком прошел сквозь узкую высокую брешь в стене навстречу золотому вечеру. Он очутился в глубоком ущелье с отвесными стенами. Ущелье смотрело точно на Запад, и впереди в ясном небе садилось солнце, озаряя стены золотистым сиянием, а воды реки горели золотом, дробясь и пенясь на блестящих камнях.
Туор был восхищен этим зрелищем. В нем снова вспыхнула надежда, и он пошел дальше, пробираясь вдоль южной стены, где оставался узкий проход. А потом наступила ночь, и река скрылась во мраке — только высокие звезды мерцали в темных омутах. Тогда Туор лег и спокойно заснул: он забыл о страхе рядом с этой рекой, где струилась власть Улмо.
Когда наступил день, он не торопясь пошел дальше. Солнце вставало у него за спиной и снова садилось впереди, и по утрам и вечерам над шумными перекатами и водопадами загорались радуги. Поэтому он назвал это место Кирит–Нинниах.
Так Туор шел еще три дня. Шел он не торопясь, пил холодную воду из реки, а есть ему не хотелось, хотя в реке плескалось множество рыб, переливавшихся золотом, серебром и всеми цветами радуги, подобно тем радугам, что висели в воздухе. А на четвертый день стены ущелья раздвинулись и стали менее высокими и крутыми; река же сделалась глубже и шире, ибо текла через горы, и все новые и новые ручьи сбегали с них в Кирит–Нинниах, обрушиваясь в реку сверкающими водопадами. Тогда Туор остановился и долго сидел, глядя на струи реки и внимая их неумолчному говору. Но вот наступила ночь, и на узкой полоске черного неба наверху холодным блеском засияли звезды. Тогда Туор возвысил голос и ударил по струнам арфы, и его песня и нежный перезвон струн заглушили шум воды и отозвались многоголосым эхом в скалах, и разнеслись над холмами, окутанными тьмой, и весь необитаемый край наполнился музыкой, летящей к звездам. Ибо, сам того не ведая, Туор вышел к Зычным горам Ламмот, стоящим над заливом Дренгист. Некогда там пристали корабли Феанора, приплывшего из–за моря, и голоса его воинов раскатились могучим эхом по северным берегам еще до восхода Луны[6].
Туор умолк в изумлении, и музыка медленно затихла в горах, и наступило молчание. И вдруг среди этой тишины в небе над ним раздался странный крик; и Туор не знал, кто это так кричит. Сперва он сказал себе: «Должно быть, это духи», потом: «Нет, это, наверно, какой–нибудь зверек скулит здесь в глуши», потом, услышав его снова, он сказал: «Нет, это голос какой–то ночной птицы, мне незнакомой». Этот звук показался ему печальным, и все же ему хотелось снова слышать его и пойти за ним: он звал его куда–то, но куда — Туор не ведал.
4
Голубые светильники эльфов–нолдор не упоминаются в опубликованном тексте «Сильмариллиона», но в ранних версиях повести о Турине у Гвиндора, нарготрондского эльфа, бежавшего из Ангбанда и повстречавшегося с Белегом в лесу Таур–ну-Фуин, был такой светильник (его можно видеть на рисунке моего отца, где изображена эта встреча, см. «Рисунки Дж. Р. Р. Толкина» 1979, номер 37); и Турин увидел лицо убитого им Белега именно при свете этого светильника, когда Гвиндор уронил и открыл его. В примечании к истории Гвиндора они названы «Феаноровы лампы», и там говорится, что их тайна была неизвестна даже самим нолдор; это были «кристаллы, оплетенные сетью тончайших цепочек, вечно светившиеся собственным голубым сиянием».
5
«Солнце озарит твой путь». — В кратком варианте этой истории, рассказанном в «Сильмариллионе», не сказано, как Туор нашел Врата нолдор, и эльфы Гельмир и Арминас не упоминаются. Однако они появляются в повести о Турине («Сильмариллион», гл. 21, стр. 231–232) как гонцы, принесшие в Нарготронд предостережение Улмо; и там говорится, что они были из народа Ангрода сына Финарфина, и после Дагор Браголлах поселились на юге, у Кирдана Корабела. В расширенном варианте рассказа об их приходе в Нарготронд Арминас, сравнивая Турина с его родичем (не в пользу первого), говорит, что встретил Туора «в глуши Дор–ломина» (см. стр. 161).
6
В «Сильмариллионе» (гл. 9, стр. 73) говорится, что когда Моргот и Унголиант сражались в том краю за Сильмарили, «Моргот испустил ужасающий вопль, что эхом отозвался в горах. Потому и назван был этот край Ламмот — отзвуки его голоса навсегда поселились в нем, и каждый громкий крик в том краю пробуждал их, и вся пустошь между горами и морем полнилась словно бы воплями яростной муки». Но здесь, видимо, подразумевается, что любой звук сам по себе отдавался там многократным эхом; эта мысль, очевидно, присутствует также и в начале 13–й главы «Сильмариллиона», где в отрывке, очень похожем на этот, сказано, что «как только нолдор ступили на берег, их голоса загремели в горах многоголосым эхом, словно крики бесчисленного войска разнеслись по северным берегам». Похоже, согласно одному «преданию», Ламмот и Эред–Ломин (Зычные горы) назывались так потому, что хранили отзвуки ужасного вопля Моргота, опутанного сетью Унголиант, а согласно другому — просто потому, что там было очень гулкое эхо.