Фото из геологического отчета Виктора Володина о работе Тенгкелийской геологической партии 1943 г. Подпись под фотографией: «Задернованный участок на гранитном водоразделе».
Стало понятно, почему перевал был закрыт, площадка действительно оказалась еще совсем не очищенной, сплошь заваленной крупными обломками взорванной породы. Поэтому мы поворачивали там, где не было завала, то есть не на площадке, а не доезжая до нее, там, где с верхнего на нижний марш серпантина пришлось съехать по очень крутому откосу с большим риском скатиться, кувыркаясь, в пропасть.
Был момент, когда передние колеса машины оказались намного ниже задних, и автомобиль очень круто наклонился вперед. При этом я, сидя на высоко наложенных и обвязанных веревкой ящиках, ногами упирался в верхний край кабины, а руками крепко держался за веревки. Помню мысль, что при этом в кабине было бы опаснее, что оттуда не выскочишь «в случае чего», а здесь останешься на «земле» после первого же переворота машины, правда, может быть, будешь раздавлен, если угодишь под компрессор.
Ночью мы проехали еще Иганджу и Беренджу, а к утру оказались на перевале 130-й км…».
Фото из геологического отчета Виктора Володина о работе Верхне-Хейджанской геолого-поисковой экспедиции 1953 г. Подпись под фотографией: «Проходка разведочных канав с оттайкой мерзлоты пожогами. Ручей Перевальный».
А вот как этот же эпизод описывает в своих воспоминаниях, хранящихся в Тенькинском историко-краеведческом зале поселка Усть-Омчуг, Алексей Никонович Парфенюк, ехавший в этой же машине:
«… весной 1939 г. пришлось прокатиться и нам — геологам Володину Виктору Дмитриевичу, Шапошниковой Анне и нам, 10 новоиспеченным прорабам-съемщикам, направленным на практику на рудник «Бутугычаг», а затем на разведку и в полевые партии Теньки…
От Палатки путь лежал по зимнику. Часто продвигались по руслу, по пойме, поднимались на 2–3-метровую террасу, подсыпали под колеса гальку, рубили ветки. Получалось, что мы не ехали, а проталкивали машину. Перед Иганджинским перевалом — на правом берегу р. Армань — двое суток ожидали, когда спадет вода. В Палатке нас предупредили — быть осторожными на Иганджинском перевале, так как там часто бывают аварии, а иногда с гибелью людей. При подъеме на перевал мы следовали за машиной, держась за нее для облегчения хода. На последнем крутом повороте внезапно машина передними колесами начала сползать с проезжей части дороги и чуть было не полетела под откос. Благодаря быстрой реакции водителя и нашей помощи машину задержали. Быстро натаскали со склона сланцевых плит под машину и закрепили ее. Володин спустился в долину к пос. Иганджа, и начальник культурно-воспитательной части лагеря послал на помощь бригаду. Я пошел на 72-й км, перебравшись через реку Армань, и прорабство дорожного участка послало на помощь грейдер. Приехали к месту аварии, когда все вспомогательно-подготовительные работы были окончены. При сопровождении грейдера мы спустились в долину р. Иганджи, а вскоре достигли и Детрина».
Торжественное прощание Виктора и Всеволода (на фото в центре) с Колымой в 1961 г., справа — О. X. Цопанов.
Но от этих различий в деталях или при отсутствии некоторых фактов воспоминания Виктора Володина не перестанут быть отражением мировосприятия человека эпохи 30–50-х гг., ценнейшим свидетельством времени.
Эта книга называется «Неоконченный маршрут», потому что она, как и некоторые настоящие геологические маршруты, прерывается на середине повествования. Как и геологические маршруты могут прерваться по причине обстоятельств — природных ли, жизненных ли… Но чтение и этой части захватывает, заставляет соучаствовать в каждом эпизоде этой воистину драматической геологической повседневности.
Большинство фамилий и имен, встречающихся на страницах книги, удалось уточнить, но вероятны и какие-то неточности в написании некоторых. Географические названия рек, ручьев, долин, населенных пунктов приведены в соответствии с современным написанием, чтобы читатель смог при желании найти на географической карте точное расположение тех или иных мест, где происходило действие. Приложенные карты-схемы помогут читателю представить размах и масштабы геологических исследований, выпавших на долю исследователей в конце тридцатых — сороковые годы.