Он поднялся по лестнице и стал перед дверью в квартиру Барклай.
— А вы кто такой? — весьма нелюбезно поинтересовался он у Волкова, стоявшего у него на пути. Домоправителя полицейский прекрасно знал, поэтому вопрос его был адресован именно ему.
— Главного штаба полковник в отставке Волков. — сухо отрекомендовлася Сергей Викентьевич. — А вы — то кто будете?
— Помощник квартального надзирателя Чемодуров. — важно ответил полицейский. — Степан Иванович… Надобно — с осмотреть место преступления.
— Не надобно. — уронил в ответ полковник, придерживая дверь ногой и не позволяя помощнику квартального пройти в квартиру. — Вам не на что там смотреть. Придёт следователь, вот он пусть и смотрит.
Чемодуров опешил от такого ответа, ему явно не доводилось прежде сталкиваться с подобного рода противодействием.
— То есть это как? — промямлил озадаченно он и не очень уверенно добавил. — А вдруг преступник прячется в квартире?
— Никто там не прячется. Мы с дворником прошли по комнатам, никого там нет. — отрезал Волков.
— А вдруг там форточки открыты?
— Форточки там закрыты. — огрызнулся уже с явным раздражением полковник в отставке. — Квартира богатая, поэтому бродить там в одиночку незачем. Явится следователь, он под запись в протоколе и при свидетелях всё осмотрит.
Помощник квартального явно спасовал перед полковником и вопросов более не задавал. Так втроём — полицейский, домоправитель и Волков — они и стояли в полном молчании перед дверью, дожидаясь возвращения Филимона из участка. Не прошло и четверти часа как уже целая команда полицейских поднималась по лестнице в квартиру госпожи Барклай. Впереди, рассекая круглым животом пространство перед собою, продвигался полицейский пристав, за ним — квартальный и два младших чина. Позади поспешал человек в весьма потасканном цивильном костюме с потёртым саквояжем в руках — по — видимому, полицейский доктор. Замыкал группу дворник Филимон.
Увидев ожидавших перед квартирой, пристав остановился, внимательно оглядел полковника — единственного из троицы, незнакомого ему — и сухо представился:
— Пристав четвёртого участка Спасской части Жеребцов Афанасий Степанович. С кем имею честь?
— Волков Сергей Викентьевич, полковник Главного штаба в отставке. Друг хозяйки квартиры, явился сегодня по её приглашению.
— Вы, стало быть, и обнаружили тело? — уточнил пристав, уже осведомлённый о случившемся из рассказа дворника.
— Именно так. Дверь оказалась незапертой. Вошел… и увидел. Позвал дворника.
— Ясно. — кивнул пристав. — Соблаговолите обождать, ваше превосходительство. Вас официально допросят.
С этими словами пристав вошёл в квартиру. За ним же последовали полковник, квартальный, доктор и один из младших полицейских. Второй же остался на лестнице в роли часового.
Войдя в квартиру, полковник обессиленно опустился на банкетку в прихожей — казалось, ноги не слушались его. Пристав же прямиком направился к распахнутой двери, где почти у самого порога лежала убитая горничная. Склонился над телом:
— Да — а, милая… И кто ж тебя так? голова почти начисто отсечена… Но, видать, дело давно сделано — кровь запеклась. Впрочем, доктор, сие по вашей части.
Затем внимание пристава привлёк большой, с длинным тонким лезвием кухонный нож, лежавший в шаге в трупа в луже крови. Было очевидно, что нож является орудием преступления; он был весь в крови, на рукоятке остался хорошо различимый след окровавленной ладони. Жеребцов присел на корточки, безмолвно осмотрел нож, наклоняя голову и так и эдак, но прикасаться к нему не стал. Поднявшись, он поманил пальцем домоправителя:
— Вот что, Пётр Кондратьевич, потрудитесь — ка домовую книгу сюда доставить. Посмотрим кто в квартире был прописан и кто проживал в
действительности. Вас на сей счёт всё равно будут спрашивать, так что приготовьтесь. Не хватало только незарегистрированных жильцов здесь обнаружить.
Домоправитель беззвучно исчез за дверью, а Жеребцов неспешно пошёл по комнатам, заглядывая во все углы и закоулки. Попутно он расспрашивал Волкова о жившей в квартире госпоже Мелешевич, её родне и привычках. Квартира, явившаяся местом преступления, была просторна, длинный широкий коридор разделял её на две большие части. В одной, более нарядной и богатой, находились большая, в три окна, столовая, библиотека и кабинет, все эти комнаты выходили на Садовую улицу. В другой части располагалась уютная гостиная, спальня хозяйки, две полупустых, явно нежилых комнаты, а также пара чуланов, т. е. небольших тёмных комнат без окон. Один чулан был занят всякой хозяйственной утварью, а другой, судя по всему, служил спальней прислуги; в нём на грубо сколоченных нарах лежал топчан, а в углу перед иконой Казанской богоматери теплилась лампада. По эту же сторону коридора располагалась большая туалетная комната с ватерклозетом и объёмной латунной ванной. Окна этих комнат выходили во двор, поэтому именно здесь были оборудованы спальни. В самом конце коридора, была кухня, второе по размерам помещение, лишь немного уступавшее своей площадью столовой. Кухня, в которой без труда можно было приготовить еды на роту солдат, казалась слишком большая для одинокой немолодой уже женщины.