Типичными объектами мира 3 можно назвать книги и журналы, особенно если в них развиваются и обсуждаются теории.
Конечно, физическая форма книги не имеет значения, и даже ее физическое не-существование не может повлиять на ее существование в мире 3; вспомните о всех «потерянных» книгах, их влиянии и их поисках. И часто даже формулировка аргументации не имеет большого значения. Значение имеет именно содержание в логическом смысле, или смысле мира 3.
Ясно, что всякий, кто интересуется наукой, должен интересоваться и объектами мира 3. Начнем с того, что физик может интересоваться, главным образом, объектами мира 1 — скажем, кристаллами или рентгеновскими лучами. Но очень скоро он должен осознать, сколь многое зависит от нашей интерпретации фактов, то есть от наших теорий, а потому и от объектов мира 3. Сходным образом, историк науки или философ, интересующийся наукой, могут быть исследователями большей частью объектов мира 3. Отметим, что кроме этого их должно интересовать взаимоотношение между миром 3 теорий и миром 2 мыслительных процессов; но эти последние будут интересовать их, главным образом, только в их отношениях к теориям, то есть к объектам, принадлежащим миру 3.
Каков онтологический статус объектов мира 3? Или, обходясь без такого высокопарного языка, «реальны» ли проблемы, теории и аргументы, подобно столам и стульям? Когда около сорока четырех лет назад Генрих Гомперц предупредил меня, что потенциально я реалист не только в смысле веры в реальность столов и стульев, но и в смысле Платона, который верил в реальность Форм или Идей — понятий, их смыслов и сущностей, — мне это предположение не понравилось, и я до сих пор не включаю левую часть таблицы идей (см. главу 7 выше) в число обитателей мира 3. Но я стал реалистом по отношению к миру 3, населив его проблемами, теориями и критическими аргументами.
Больцано, мне кажется, сомневался по поводу онтологического статуса его утверждений в себе, а Фреге, по-видимому, был идеалистом или очень близко к этому. Подобно Больцано, я тоже долгое время сомневался и ничего не публиковал о мире 3 до тех пор, пока не пришел к выводу, что его обитатели реальны; на самом деле, реальны более или менее, как физические столы или стулья.
Никто в этом не будет сомневаться, пока дело касается книг или других написанных материалов. Подобно столам или стульям, они были созданы нами, хотя и не для того, чтобы на них сидели, а для того, чтобы их читали.
Это кажется достаточно просто, но как насчет самих теорий в себе? Я согласен, что они «реальны» не совсем так, как столы или стулья. В качестве начального пункта я готов принять что-то вроде материализма, гласящего, что в первую очередь «реальными» следует называть только физические вещи, типа столов и стульев, камней и апельсинов. Но это только начальный пункт; во вторую очередь мы готовы расширить это понятие почти радикально: газы и электрический ток могут убить нас, разве нельзя называть их реальными? Магнитное поле может быть сделано видимым при помощи металлических стружек. И, когда телевидение так всем знакомо, кто может сомневаться в том, что некоторый вид реальности может быть приписан волнам Герца (или Максвелла)?
Можем ли мы называть телевизионные картинки реальными? Я думаю, что можем, потому что при помощи нескольких фотоаппаратов мы способны заснять их, и снимки совпадут, как показания независимых свидетелей[313]. Но телевизионные картинки являются результатом процесса, с помощью которого аппарат декодирует сложное и «абстрактное» сообщение, передаваемое посредством волн, и поэтому, как мне кажется, мы можем называть эти «абстрактные» закодированные сообщения «реальными». Их можно декодировать, и результат такого декодирования будет «реальным».
Теперь мы уже очень недалеко от теории в себе — абстрактного сообщения, закодированного в книге, скажем, и декодируемого нами в процессе чтения. Однако здесь может понадобиться более общая аргументация.
Все приведенные здесь примеры имеют между собой одну общую вещь. Мы, кажется, готовы назвать реальным все, что может воздействовать на физические предметы вроде столов и стульев (и фотопленку можно добавить), и все, что может испытать воздействие физических вещей[314]. Но наш мир физических вещей был сильно изменен содержанием теорий, таких как теория Максвелла или Герца, то есть объектами мира 3. Поэтому эти объекты следует называть «реальными».
313
313 После завершения написания моей «Автобиографии» в 1969 году, я принял предложение Джона Экклса, что то, что я прежде называл «третьим миром» должно называться «миром 3»; см. J. С, Eccles,
314
314 Этот аргумент в пользу реальности чего-либо — о совпадении свидетельских показаний, — по-моему, принадлежит Уинстону Черчиллю. См. с. 43 главы 2 моего «Объективного знания» [1972(a)].